Глубоко вздохнув, я решила внимательней осмотреться, чтобы просто отвлечься. Потому что, если сосредоточусь на этой дикой внутренней боли, то непременно сойду с ума. Да и потом, могла ли я быть полностью уверенной в том, что господин Шраменко нас не вышвырнет? Думаю, об этом мне станет известно лишь тогда, когда мы снова сможем поговорить.

Квартира была еще необжитой. Мебель новенькая. Полки пустые. Две спальни. Одна гостиная. Две ванные комнаты, кухня и кладовка. А еще здесь был длинный широкий балкон, что соединял спальню с гостиной.

Вернувшись к спящему Косте, я свернулась клубком на другом конце огромного дивана. Я вдруг почувствовала себя рыбой, выброшенной на сушу. Нет, даже не так. Я была не просто какой-то условной рыбой, а именно лососем. Он ведь, когда возвращается к себе на родину в период нереста, плывёт вверх по течению. И когда нужно преодолеть водопад или порог, он все свои силы тратит на прыжок. Некоторым так и не удается его совершить, и они погибают. Вот и я себя таковой ощущала. Еще живешь, но силы все уже потрачены и остается лишь одно – умереть, так и не добравшись к дому, к финальной точке.

Из глубокого тяжелого сна меня вырвал оглушающий крик. Я резко вскочила и не сразу поняла, что кричал Костя. Он был сонным. Стоял у дивана и глядя на входные двери, кричал что-то неразборчивое.

- Котёнок-котёнок, - позвала я Костю и аккуратно, чтобы не напугать его, обняла. – Всё хорошо. Всё хорошо.

Костю дико трясло. Он замолчал. А затем заплакал.

- Всё хорошо, - продолжала повторять я. – Всё хорошо. Я рядом. Рядом. Идем, ляжем.

Я отвела брата в спальню. Он взобрался на кровать и прижал колени к груди. Его еще немного потряхивало, а затем Костя успокоился. До утра я так и не сомкнула глаз.

На следующий день, ближе к обеду в квартиру вошел господин Шраменко. За ним шел Ренат. Он передал мне сумку с вещами и молча ретировался.

Костя всё еще спал, а я решила, что нужно хоть что-нибудь приготовить. Аппетита не было, но нашим организмам требовались силы.

От господина Шраменко веяло зимним холодом. Не снимая распахнутое пальто, он сунул руки в карманы и прошел вглубь квартиры. Памятуя, что мужчина требовал, чтобы ему смотрели прямо в глаза, я старалась не обращать внимания на шрам.

- Деньги твоего папеньки уже начали драть на куски, - без вступлений начал господин Шраменко. – Идут обыски. На тебя и на пацана твоего переписана часть бизнеса. Довольно жирный кусок. Папенька твой был предусмотрительным, так что на произвол судьбы он вас не бросил. Сейчас идет жесткая делёжка. Если не хотите остаться з голым задом, то должны держаться руками, ногами и зубами за этот город. Папенька замахнулся слишком высоко. Полез туда, куда не следовало, вот и получил. Я беру на контроль его бизнес. Верней ту часть, что переписана на вас, потому что ваше дерьмо мне слишком дорого обходится. Понятно?

Сглотнув комок, я положительно кивнула.

- Пока ты подо мной, бояться тебе нечего, - мужчина повернулся ко мне всем корпусом. – Как только всё уляжется, можете валить на все четыре стороны, но помни, - он сделал несколько шагов вперед, - я оказал тебе услугу и хочу верить, что ты этого не забудешь. Без нужных связей тебя обдерут как липку. А раз теперь ты и твой брат владеете крупными суммами, то я готов предоставить свою дружбу и покровительство.

- Хорошо, - твёрдо ответила. – Хорошо, пусть будет так.

Господин Шраменко внимательно посмотрел на меня с высоты своего роста. Я немного поежилась под таким пристальным вниманием, но взгляд в сторону упрямо не отвела.

- Не бойся, - жесткая линия губ растянулась в ухмылке, - я не кусаюсь. Если меня, конечно, не злить.