Герас потер виски. Это все ему уже порядком надоело. В последнее время его дергали по любой глупости, отрывая от важных дел и заставляя покидать деревню на долгий срок. Раньше такой ереси не происходило… Вмешательства Платаргиата в процесс могли ожидать месяцами, даже если оно требовалось незамедлительно. А теперь они присутствовали чуть ли не на каждом суде. Весь этот абсурд в жизни Гераса начался с тех пор, как он впервые вошел в этот самый зал пять лет назад, чтобы официально вступить на должность Верховного мастера.

***

В тот день в громадном прохладном зале было тихо и пусто, и лишь сверху за ним наблюдала глава Платаргиата.

– Подойдите к столу, – раздалось указание женщины и Герас повиновался.

На гладкой, каменной поверхности лежал документ, внизу которого требовалась подпись.

– Кандидат в Верховные мастера Герас, подтвердите в устной форме, что вы не имеете детей и не собираетесь вступать в брак, – старейшина подтвердил, – ваш предшественник не оставил письменных заявлений на вашу кандидатуру, потому вы все еще можете отказаться от этого титула.

Но Герас уже правил деревней неофициально в отсутствие Инсолиты, почему они еще тогда не назначили или наоборот не отлучили его от этого звания?

– Нет-нет, я согласен. Я принимаю этот пост, – с тяжестью и обреченностью в голосе произнес Герас. Он мог бы отказаться, но пообещал покойному отцу, что выполнит его поручение и найдет ответы на оставленное им предсказание.

– В таком случае, подпишите документ.

Герас макнул широкое, дорогое на вид перо в красные чернила и поставил подпись. С тех пор спокойствие окончательно покинуло его жизнь.

– Поздравляю, отныне вы Верховный мастер деревни Утар. Правьте разумно и не нарушайте законов.

Герас поднял глаза и увидел как под потолком в тени мелькнули разворачивающиеся, едва различимые… ветки? Рога? Или это такая торчащая в разные стороны корона? Но зачем она той, кого и так никто никогда не видит?

***

– Ваш приговор, – вновь разнесся по залу голос женщины.

– Отпустить, – устало произнес Верховный мастер и среди пострадавших прошелся неодобрительный шепот. В глазах жены подсудимого, с обеих сторон которой сидело по ребенку, – мальчик и девочка, семи и пяти лет соответственно, – и один самый младшенький на руках, трех лет от роду, загорелся слабый огонек надежды. Неужели их муж и отец еще может вернуться домой?

Тишину нарушила глава:

– У вас нет таких привилегий, мастер. Вы должны либо отправить его в тюрьму, либо казнить.

Казалось бы, отправить его в тюрьму и дело с концом, отсидит и вернется. Но Герас знал, что раз потребовалось вмешательство Платаргиата, то и тюрьма будет не обычной, а пожизненной, сопровождаемой пытками и мучениями. Ни один человек еще не дожил до «конца своего срока» умерев естественной смертью. Что уж там с ними делали, он не ведал, но до старости за века существования тюрьмы дожили лишь единицы, становясь к концу безрукими, безногими, а то и безглазыми инвалидами. Стало быть, казнь будет для него меньшим мучением? Но Герас не хотел обрекать его на это.

– Я не знаю, ваше Главенство. Он лишь хотел украсть скот. Что, у нас в нем недостаток? Ну украл бы он и продал, наказали бы его за обычное воровство, заставили бы отработать сколько нужно и отпустили. Руку бы отрубили если на то будет нужда! Моя деревня может возместить ущерб хоть двукратно, – он взглядом окинул сидевших «потерпевших». В глазах некоторых после его слов зажглись искорки, а один даже облизнулся от предвкушения выгоды. – К счастью, у нас как раз есть новорожденные здоровые телята. В конце концов, он же сделал это для своей семьи. – Прикованный мужчина с ужасом и мольбой посмотрел на Гераса, и кивком поблагодарил за то, что тот принимает его сторону. – А убийство… Посмотрите на него, – старейшина указал рукой на худощавого прикованного, – обвиняемый – простой житель. У него никаких навыков не хватит совладать со столь профессиональным боевым мастером. Я не верю в данное обвинение.