– Вацлав Кнедл, и он не новенький, – покачала головой гораздо больше осведомленная о том, что творится в Академии, Делиль. – Учится дольше нас, хотя вообще-то даже для последнего курса парень взрословат – ему двадцать восемь, а, может, и больше…

Джин на мгновенье встретилась с Вацлавом глазами, но он тот час опустил взгляд в пол и это смущение ее позабавило. Держался он как-то напряженно прямо, синяя рубашка старомодного кроя была застегнута на все пуговицы и опрятно заправлена в брюки, темно-русые волосы зачесаны набок и аккуратно приглажены, а призрачно-серые глаза были такими светлыми, что казались осколками бесцветного льда.

Обычно старшекурсники-вампиры посещали вечеринки и суаре, на которых Джина всегда была на первых ролях, и наглядно она знала если не всех, то большинство из них, но этого Кнедла видела впервые.

– Вацлав в Академии Вампиров на особом положении, – с непонятной издевкой отозвалась Надин. – Во-первых, он один-единственный учится на военном факультете, некоторые его предметы совпадают с нашими и он посещает занятия с другими группами… Вот и к русской литературе его тоже, кажется, привлекли. Но, в основном, как я слышала, там какая-то закрытая программа, персонально для него. Ну а, во-вторых, Вацлав Кнедл не вампир и даже не десмонд. Он самый обычный человек.

Вот это действительно было необычно, если не сказать шокирующе и в другое время Джин, возможно, прониклась ненормальностью ситуации. Но аккуратный и странный Вацлав был далеко не тем, что ее волновало в данный момент, и Джина забыла о нем прежде, чем он занял свободное место в самом дальнем от нее ряду.

Вместо того чтобы, как всегда на занятиях, сидеть с отсутствующим видом и думать о совершенно не относящихся к учебе вещах, Джина слушала отвечающих вопросы студиозов, но особенно Торстона Горанова, который эти ответы комментировал. Чего там греха таить, литературный профессор был неотразим – такая крупная рыбка в ее аквариуме лишней не будет, и опять же – до чего здорово утереть нос самоуверенной мерзавке Козине Фонтана!

Правда, получается, Надин все-таки взяла ее на слабо и это не совсем приятно, ну и пусть! Она сделает это не для кузины, а для самой себя.

– А знаешь, Делиль… – почти безразлично проговорила Джин, не глядя на Надин. – Знаешь, стоит мне только захотеть, и этот неприступный профессор у меня с ладошки есть будет!

Все, после этих слов пути назад нет, Рубикон перейден – острая на язык кузина теперь вцепится в нее мертвой хваткой. И Надин, конечно же, Джину не разочаровала:

– На что споришь, Моранте?

О, ответ на этот вопрос сформировался в ее голове даже прежде, чем само намерение насмерть влюбить в себя недосягаемого литературного профессора, о котором вздыхает женская половина академии. Тебе понравится, Надин, можешь не сомневаться…

– Ты придешь на защиту курсовой без одежды, – выдержав эффектную паузу, проговорила Джин. – И без белья. Голой, Делиль!

– Или ты! – коварно улыбнулась Надин, давая понять, что принимает правила игры. – Хотя… Хм, это целых девять месяцев ждать! Вдруг тебя раньше исключат?

– Даже если меня исключат, я ни за что не пропущу твою курсовую, которую ты будешь защищать в чем мать родила, – парировала Джина.

– Такая поразительная самоуверенность выглядит даже мило, – лицемерно вздохнула кузина. – Но на этот раз она сыграла с тобой злую шутку. Потому что мы не обговорили срок. М-м-м, дай подумать… Наверное, месяца хватит, чтобы узнать, чего ты стоишь, Моранте?

– Две недели! – свысока бросила Джин. – Но за это, помимо дефиле ню на курсовой, ты при всех, например, в столовке, подойдешь к… к Вацлаву Кнедлу и поцелуешь его со всей страстью, на которую способна!