И куда пожаловаться, чтобы мне наконец объяснили, что здесь происходит?!

– Та хэ Сахаэ.

Что? Кто это сказал? А самое главное – что именно только что сказали?!

Дернула руками, попытавшись вырваться из крепкой хватки и прикрыться, но добилась лишь того, что меня резким слаженным движением поставили на колени.

Это произошло столь быстро, что я только моргнуть и успела. Вот стояла на ногах, а в следующее мгновение – порыв ветра, и я уже на коленях, по-прежнему удерживаемая за руки и совершенно голая.

Самое время паниковать!

– Сахаэ? – раздался в темноте чей-то голос, при звуке которого я против воли дернулась всем телом, а потом задрожала, как осиновый лист на ветру.

Мужской голос, низкий, хрипловатый и чуть уставший, был пропитан такой суровой серьезностью, что непонятное мне слово нервной дрожью проникло под кожу.

– Рэ Сах. Айрина! – добавил он, обращаясь не ко мне.

Теперь в его интонации добавился металл, а от последнего восклицания, прозвучавшего выразительно и громко, содрогнулись даже удерживавшие меня «конвоиры».

А дальше началось самое настоящее безумие. Невидимый мне мужчина что-то выговаривал на странном непонятном языке, его уверенный злой голос слабым эхом разносился по каменному темному помещению, а мои похитители с каждой новой фразой дрожали все сильнее.

Апофеозом стало какое-то слово, прозвучавшее яростнее предыдущих, и сразу после него из темноты мне в лицо прилетел сгусток огня. Он просто вспыхнул и молниеносно быстро оказался в опасной близости от меня. Я закричала, дернулась, инстинктивно пытаясь спастись, и с силой зажмурилась, когда поняла, что попытка освободиться вновь не увенчалась успехом.

Это был уже не страх, а животный панический ужас, обосновавшийся в моих дрожащих костях! Я стояла на коленях, сжимая веки, и думала, как тяжело будет маме после моей смерти. Только что потеряв одного ребенка, смерть второго она не переживет. Жаль, что эта мысль не возникла, когда я собиралась совершить глупость и уйти из жизни. А ведь я шла к маме как раз за тем, чтобы дать шанс на будущее нам обеим. И что в итоге? В итоге меня похитили и теперь убьют.

Боже, о чем я только думала? Куда сорвалась практически ночью?

– Айрина, – раздался совсем близко тот самый пугающий голос, грозно вибрирующий и немного усталый.

Голос, вырвавший меня из отчаянных мысленных терзаний. Голос? Я действительно его слышу или уже умерла и мне это кажется? Не определившись с ответом, осторожно приоткрыла глаза и боязливо посмотрела в лицо тому, кто даже сидя передо мной на корточках был почти на голову выше.

Хватило всего одного взгляда, чтобы убедиться: этот человек смертельно опасен.

Первое, что я увидела, были его глаза – немного странной формы, с опущенными у носа и приподнятыми к вискам уголками, окруженные густыми ресницами… с чернотой на месте белков и тускло мерцающей белоснежной радужкой. Его глаза, совершенно неправильные, светились в темноте!

Я так и замерла, не в силах отвести взор от пронзительно-внимательных глаз, смотрящих куда-то вглубь меня так, что собственная нагота ощущалась еще отчетливее.

Как-то заторможенно, не надеясь уже ни на что хорошее, вгляделась в чужое лицо. Подметила широкие, чуть изогнутые темные брови, нос с горбинкой, четко очерченные губы, высокие скулы, широкий лоб, пробивающуюся поросль на подбородке и щеках, которые, я уверена, еще утром были идеально выбриты. Тяжелый подбородок, крепкая шея, выглядывающая из ворота наглухо застегнутого мундира…

Мужчина внушал страх. Я кожей ощущала исходящую от него опасность – как от дикого хищника. Неторопливую, размеренную, четко выверенную опасность. Когда он одним взглядом может просчитать любой твой шаг и точно знает, что ты сделаешь в следующее мгновение. Когда все вокруг для него – глупые предсказуемые букашки, вроде бы и забавные, но быстро наскучивают. Отсюда и усталость в голосе и тяжелом взоре. Сейчас он был таким, будто я даже не проблема, а просто неприятность, с которой теперь надо не только мириться, но еще и что-то делать. Он не знал, что именно, отсюда и задумчивость в скользящем по мне взгляде.