Стою полуголая почти вплотную к нему и неосознанно восхищенно скольжу глазами по мужскому лицу. Вздрагиваю, когда он чуть наклоняет ко мне голову. Дыхание перехватывает. Внутри расцветает едва уловимый трепет, а смущение медленно обволакивает.

— Ну так что? Не видела? — голос Мариба неуловимо меняется. Появляются более глубокие оттенки. С хрипотцой.

Опускаю взгляд на его губы, почти загипнотизированная. И даже с места сдвинуться не могу.

— Мариб… понимаете… — даже пошевелиться страшно. Этот мужчина действует на меня удивительным образом. Я чувствую себя в ловушке.

— Понимаю.

Его взгляд — это что-то невероятное. Притягательное. Немыслимое… Меня сковывает необъяснимое напряжение. А по телу мягкими волнами распространяется слабость.

— Нет у вас больше этого стакана.

Я ожидаю взрыва, крика, раздражения, ну или как минимум легкого неудовольствия, но Мариб лишь широко улыбается.

— И, как я вижу, возместить не смогу, — продолжаю совсем тихо. — Простите.

Он уже совсем близко — ещё немного, и я смогу почувствовать его тело.

— Не помру без него, — замечает бодро. — Разбила?

— Да, — я пытаюсь отодвинуться. Очень странно, должно быть, мы смотримся в эту минуту со стороны. А я торопливо спешу оправдаться. — Случайно рукой смахнула. Но я все убрала. Осколков нет. Поэтому вы…

— Ты порезалась, — произносит твёрдо, а мне нечем возразить. Ладонь болит.

Наши взгляды скрещиваются, а я стыдливо опускаю свой чуть ниже — на его чувственные губы, и он, черт возьми, это видит.

Кладёт ладонь на мое плечо и плавно скользит вниз, а я шумно втягиваю в себя воздух.

Уже собираюсь вырваться, но Мариб переворачивает мою руку ладонью вверх, открывая нашим взорам свежие кровавые полосы.

— Ты рану хоть обработала?

Молча пытаюсь изобразить непонятный жест.

— Так, ясно.

И прежде чем я успеваю хоть слово вымолвить, пленит здоровую ладонь и тянет за собой.

— Я спать хочу, — отчего-то боязно и дальше оставаться с ним на запретно близком расстоянии. — Я промыла сама. Сразу же.

— Успеется.

В гостиной он выпускает мою руку, бросая через плечо коротко:

— Оденься, — а сам устремляется в кухню.

И снова его голос наполнен раздражением. И снова передо мной тот жесткий Деспот, к которому я обратилась за помощью.

Чувствуя, как обида подкатывает к горлу, хватаю с дивана джинсы и рывком надеваю на себя.

— Иди, обработай.

Мариб кладёт на журнальный столик тюбик пасты и прозрачные бутыльки.

— Хотя нет. Лучше я сам.

Усаживается на диван, широко расставляя ноги. Стоять очень неудобно, приходится наклоняться, потому что мужчина притягивает ближе к себе.

Он обильно полил рану дезинфицирующим средством, позволив стечь лишней влаге. Намазал мазью и замотал бинтом.

— Все. Теперь можешь идти.

Получив «царское» дозволение, я молча иду к выходу, замирая при резком окрике:

— Мир!

Останавливаюсь как вкопанная, медленно оборачиваясь. А он продолжает:

— Ну ты как-то поаккуратней, что ли! Тебя одну даже оставлять страшно!

Жду чего-то ещё, но с отсутствием следующей нравоучительной реплики все же отворачиваюсь и поскорее иду в комнату.

Закрыв дверь, выдыхаю. Но бешеное сердцебиение унять все равно не получается.

Пока он обрабатывал рану, я любовалась его руками, цифрами и уверенными плавными движениями.

А частичка его непробиваемой ауры словно до сих пор со мной — так дерзко он ворвался и проник на мою территорию, оставив след. Заставляя думать о себе и прокручивать в памяти моменты нашего с ним короткого знакомства.

9. Глава 8

Об этом человеке я знаю ничтожно мало. Папа упоминал о нем как об очень опасном, бездушном человеке, с которым однажды скрестились его интересы, но проблемы удалось решить мирным путем. Я на самом деле совсем не понимаю, что происходит. Двойное дно Мариба очень глубокое, но никакие факты мне не известны. Я знаю лишь то, что у него не совсем чистый бизнес. И то, что он очень сильно не угодил властям. Чем именно — могу только догадываться.