– Я вижу по твоим глазам, что у тебя накопилось много вопросов. – Еле слышно протараторила Маша.

– Просто возмущение взяло верх. Почему мне позвонили в последний момент? – Я сел рядом с сестрой.

– Это я уговорила маму позвонить тебе. Она хотела рассказать тебе все только сегодня ночью. Но из-за моей настойчивости, она сдалась. Мама всем нам сказала, что ждать тебя только на следующий день к утру, что ты так быстро приехать не сможешь.

– Что за чушь, я сразу же отпросился и рванул сюда. Она же в курсе, что я очень любил бабушку.

– Я знаю. Но за нее отвечать не возьмусь. Запутанная ситуация сложилась.

– Да уж. Запутаннее некуда. Тогда почему вы тут оказались все сразу? Меня терзают сомнения, что вы все были рядом, когда узнали об этом.

– Я не знаю, что ты там себе навыдумывал, но расскажу все как есть. У меня отпуск, и я решила навестить мать. У Федьки каникулы в университете, и он приехал к маме на Новый год. Он уже как неделю гостит у нее. А Глафира приехала забрать что-то. Так мы оказались все у матери. Мы сидели за столом, когда нам позвонила баба Рая, соседка бабушки. Ты ее помнишь?

Конечно, как же мне не помнить эту добрую старушку. Она всегда угощала меня самодельным вареньем, подкладывала яблочки из своего огородика в мою сумку, и давала печенье, которое приносила «лисичка». Только став старше, я понял, что лисичкой была она сама. Баба Рая была, как лиса. Острый маленький носик, маленькие черные глазки. Такой же характер, как у лисички. Да и по бабушкиным рассказам я помнил, что у бабы Раи в молодости были жгучие рыжие кудрявые волосы. Хоть она тоже была удмурткой, но цветом волос она тогда пошла в своего отца, как мне рассказывала нэнэ.

Я кивнул на вопрос сестры, давая понять, что я помню бабу Раю.

– Вот она позвонила и все рассказала. Мы сразу же поехали сюда. Когда приехали, у меня началась истерика. Мама начала звонить куда следует. Федька остался с ней. А Глаша…

– А Глашка, наверное, чтобы ничего не делать пошла протирать пыль. – Перебил я Машку.

– Ты прав.

– Я не удивлен ее поведению. Она никогда ничего не хотела делать, ленивая эгоистка.

– Хватит. – Остановила меня Маша. – Я не хочу слышать ругань. Я устала.

– Ладно, прости. Я опять за свое.

В воздухе повисла немая тишина. Время словно остановилось вокруг нас. С кухни доносились бряканье ложки по тарелке, стук капель воды из крана. По комнате эхом разносился скрип пружин, глухо ударяясь о зеленые стены и возвращаясь обратно.

– Можно задам последний вопрос, и я уйду? – Поинтересовался я.

– Да, конечно. – Промямлила Маша.

– А когда вы приехали, что вы увидели?

– Нэнэ лежала на кухонном полу. Угол стола и сам пол были залиты кровью. Бабушка лежала с раскинутыми руками. Ее бледная кожа, с синем отливом, так меня напугала. Я чувствовала на себе холод, который отдало ее тело. Она была покрыта фиолетовыми пятнами, словно измазалась в чернилах от перьевой ручки. Мне стало сразу же плохо, я расплакалась и убежала в другую комнату. – Голос у Маши дрожал. Было чувство, что сестра вот-вот осипнет.

Чтобы хоть как-то успокоить Машку, я подсел к ней поближе и обнял ее. Она дрожала, как одинокий листик на засохшем дереве. Ее трясло, дрожь ее тела передалась и мне. Я никак не мог удержать сестру в своих руках. Ее шмыгающий нос оставлял мокрые соленые пятна на моем пиджаке. Своими тонкими пальчиками с красивым маникюром, Маша сжала мой свитер. Я с силой вдавил в себя сестру, чтобы она могла почувствовать, что все в порядке.

– Я слышала, как приехали из ритуальных услуг, как приехал врач. Я слышала те звуки, когда бабушку со скрежетом затаскивали на носилки. Я слышала, как из-за тяжести ее уже мертвого тела пыхтели ритуальщики. Мне так плохо. – Машка разревелась мне в грудь, съёжившись в маленький комочек.