Я прекрасно понимала, что Армин лишь посмотрит на мои глаза через линзы и определит степень их повреждения. Никто и ничто не коснется моих глаз во время этой процедуры.

Но, как назло, в голову лезли какие-то кошмарные картинки, что Армин непременно вколет что-нибудь мне точно в глаз или ещё хуже – прямо сейчас без моего разрешения и наркоза примется за операцию. А я не смогла бы покинуть кабинет, даже если бы при этом врач ни капли не сдерживал меня. Я бы просто не увидела где дверь. Не нашла бы ее даже по памяти, так как при отсутствии зрения я совсем потерялась в пространстве и не помнила даже где находится дверь по отношению к этому оборудованию.

Все эти мысли с такой силой захлестнули меня, что у меня задрожал подбородок от страха, а на мучительно сухие глаза навернулись едкие слезы.

– Тише, малышка Афина, – Армин взял меня за руку. – По результату осмотра могу сказать, что не так все страшно.

– П-правда? – я машинально подняла глаза на Армина, но я не видела абсолютно ничего. Даже на уровне пяти сантиметров от глаз. Я только могла отличить светлое пятно – интерьер кабинета, от темного пятна – Армина.

Как хорошо, что он жгучий брюнет, да ещё и любитель черной одежды. Иначе я бы даже его не смогла различить.

– Конечно, правда, – мужчина встал передо мной и вновь поднял мое лицо кверху. – Открой глазки, сейчас тебе станет совсем хорошо.

Я послушно замерла в ладонях мужчины и почувствовала новую порцию капель, а затем долгожданное увлажнение глаз. Мне действительно стало полегче.

– Спасибо, – почти беззвучно прошептала я.

Внезапно мужчина сел на корточки передо мной и зажал мои руки в ладонях, заставляя меня снова сомневаться в том, что я для него лишь пациентка.

– Повреждения на одном глазике не такие серьезные – деликатно сообщил он. – Там образовался мешочек, в котором скапливается жидкость. Из-за него ты все видишь мутным и от этого ощущение, что в глазу большая соринка. Со вторым дела посерьёзнее: глубокий порез. Не волнуйся – повреждена только сетчатка, накладывать швы я не буду. Но пока все слои сетчатки не нарастут заново, этим глазиком ты не будешь видеть совсем. Это займет от семи до десяти дней. Наверное, от удара твои очки разбились и именно ими ты нанесла себе травмы.

Мне должно было стать легче от информации, что зрение все же вернётся через неделю, но мне стало ещё страшнее.

Как же я буду жить эту неделю? Как буду купаться? Одеваться? Кушать? Как вообще буду находить нужные мне предметы в доме?

Вопрос о потере зрения у меня стоял уже несколько месяцев, но только сейчас до меня начало доходить насколько это реально тяжело.

А если восстановить его не удастся? Я больше не смогу читать, смотреть фильмы, никогда не поступлю в мед, и вся моя жизнь будет разрушена!

– Афина! – я услышала голос Армина и поняла, что он зовёт меня не в первый раз. – Ну-ка перестань. Ни о чем не переживай. Ты все время будешь у меня под присмотром. Ты ведь хочешь этого?

Я почувствовала, что Армин поднес мои руки к своим губам. Так близко, что обжигал мои пальчики горячим дыханием.

– Отвечай! – рассердился он.

– Всю эту неделю, я буду здесь? В этой клинике? В палате? – уточнила я.

– Нет, конечно, – Армин крепче сжал мои пальцы. – Думаю, дома тебе будет намного комфортнее и спокойнее.

Я ощутила неконтролируемый стыд от его слов, хотя он вроде ничего такого не сказал, но я чувствовала двойной смысл в его голосе.

– Да, я хочу поскорее вернуться домой. Пожалуйста, помогите мне позвонить маме, – испуганно выдохнула я, разволновавшись дальше некуда. Я чувствовала себя так, будто я сидела перед Армином абсолютно обнаженная. Поэтому я плотно сжала бедра, а затем сложила ногу на ногу, испытывая острое желание прикрыться.