Я легко знакомилась с самыми разными людьми, мама называла это патологической общительностью.

Однажды зимой, в Москве, мы с Витей долго ждали автобус на остановке. Там была ещё только одна женщина, всего одна! За время ожидания мы с ней рассказали друг другу всю свою жизнь.

Витя отходил от нас, возвращался снова, но я не придавала этому значения. Зато дома он выдал мне по полной программе:

– Как ты можешь разговаривать с незнакомыми людьми!

– Но они сами со мной заговаривают…

– Почему со мной не заговаривают? У тебя такое выражение лица, что с тобой может заговорить любой человек, мужчина или женщина, трезвый или под градусом! И отвечаешь любому!

С Володей мы познакомилась в автобусе. Сначала он качался рядом со мной, и на поворотах нас кидало друг к другу. Потом освободилось место, и он наклонялся надо мной с высоты своего роста. Я не помню, в какой именно момент мы узнали, как зовут друг друга.

Он должен был выйти раньше и ещё за две-три остановки начал объяснять, как найти его участок, как будто само собой разумелось, что я приеду к нему.

– Вот дорога, видите? Вот поворот, водонапорная башня. Найдёте?

– Найду!

Конечно, я всё рассказала Вите. Он не рассердился почему-то и спокойно завернул к нему по дороге.

Это были старые участки, называть их дачами как-то не хотелось. Дома были победнее писательских – наверно, народ был проще. А может, строились, когда было множество ограничений – дом не больше, чем позволено, всё типовое, стандартное…

Я помню это по Ростову. У нас ещё и печки были запрещены! Наверху боялись, наверно, что мы превратимся в частных собственников и не захотим в их светлое будущее!

Здесь не было такого болота, как у нас, и прямо за забором росли прекрасные огромные деревья, и яблоки зеленели на них, почти закрывая листву.

Пожилая женщина сняла огромные розовые перчатки:

– Заходите, да заходите же! Володя, гости у нас!

Володя, наверно, думал, что я приеду одна, но заминка была секундная. И вот он уже водит нас по своему саду. Чистота, красивые дорожки…

– Это пион, очень красивый, жалко, отцвёл. Но сейчас его можно сажать, самое время. Аня, неси лопату! А крокусы у вас есть? Как же так, без крокусов – сад не сад!

– Володя, остановитесь!

– И тюльпаны у нас – чудо, посадите в сентябре, и весной будет такая красота! А это мускари, синенькие, их можно сейчас посадить вдоль дорожки.

– Ну разве так можно! Я просто боюсь что-то похвалить, вы тут же бросаетесь выкапывать!

– Погодите, я вам ещё пару слив откопаю. Сливы у вас есть? Хорошие?

– Мы не знаем, у нас ещё не цвели деревья. Третий год сидят войлочные, и ни одного цветка.

– Войлочные? Это что-то новенькое. В каком питомнике брали?

– На рынке мы их брали, на Черёмушкинском.

– Тогда понятно. Я вам сейчас выкопаю парочку войлочных вишен.

– У нас есть, спасибо, весной посадили. Приезжайте к нам, я вам усов клубничных дам, у вас клубники мало, а у нас отличная! Знаете писательские дачи?

– А как же! Мы к вам столько лет за брусникой ходили, там было Змеиное болото.

– Правда? Юморист какой-то отдал Змеиное болото писателям! Наш участок 1-Ю-5, но лучше с объездной дороги, сразу после автобусной площадки зелёный забор с белыми ромбами и подсолнухи!

Уезжаем с открытым багажником, из него торчат молодые сливы, кустики какой-то необыкновенной смородины и цветы, цветы…

С тех пор и от меня гости всегда уходили и уезжали с подарками.

Володя с Аней приехали в следующие выходные. Мы с ней ходили по моему огороду, и она повторяла растерянно:

– Это сколько же вам приходится тратить сил! Это зачем же загонять людей в такое гиблое болото!