Мы приехали на дачу в первый же выходной и не поверили своим глазам! Прямо за сараем, на продолжении нашего участка, стоял соседский дом. Настоящий дом, под крышей, сверкающий свежей краской и белыми наличниками.

– С возвращением! Как отдохнули? Витя, продайте мне ваш сарай, хорошие деньги заплачу.

– Нет, – сказала я, – ни за какие деньги. И как это вы здесь дом поставили? Это же продолжение нашего участка, нам разрешили его осваивать.

– Что, есть письменное разрешение? Нет, вот видите. Это ничейная земля. Продайте сарай, что, вам деньги не нужны?

– Ни в коем случае! Витя, надо срочно ставить забор, хотя бы до воды, а то он всё тут застроит. Вот тебе и чай с соседями.

– Но я же здесь отсыпал дорожку, как я буду грунт возить?

– Дом стоит, его не передвинешь.

На одной базе я нашла невысокие столбики, фирменные, с наваренной внизу основой, с выступами для продольных брусьев. Покрашены были заводским способом, краска не сошла за многие годы. Нашла я и штакетник в вязанках по двадцать штук.

Граница получилась уникальная: сначала шла прямая линия, потом заворачивала под углом и выходила на объездную дорогу. Тропинку Витя всё же оставил.

Но Содомов фактически отрезал нас от объездной дороги, оставил всего шесть метров, и посредине росла сосна.

– Надо будет попросить другого соседа отступить немного, чтобы можно было поставить машину. Очередь вот-вот подойдёт, а мы не сможем даже вкатить её на участок. Делать въезд со стороны Первой улицы нереально.

– А если он не согласится?

– Не может быть вражеское окружение с двух сторон!

– Ты всё ещё надеешься на чай под сосной?

Столбы были вкопаны, и мы уехали.

Среди недели я съездила, наконец, к Тимирязевке и купила двенадцать кустов смородины. Люди покупали по два-три, но я этого никогда не умела.

В следующие выходные мы повезли её на участок. Усталые, притащили её к будущему забору.

Столбы лежали как попало на земле! Я стояла между ними и едва находила слова от возмущения. А Витя молча взял лопату и вкопал столбы на прежнее место.

– Неси свою смородину.

– Давай подождём до следующих выходных, если он её повыдёргивает так же, как столбы, у меня просто сердце разорвётся!

В следующие выходные столбы снова лежали на земле, и среди них стоял Содомов. К моему ужасу, Витя поднял над головой лопату и двинулся на него!

Это мой Витя, умный, спокойный, уравновешенный, ироничный! Моя реакция была мгновенной, я кинулась ему на шею:

– Витенька, родненький! Пусть он подавится этой землёй, Витенька!

Он взял меня за плечи и увёл от этих столбов. Назавтра по моему заявлению пришла конфликтная комиссия, председатель испугался – не хватало только убийства на меже.

– Пусть он сам установит границу, комиссия утвердит, и мы поставим забор, – сказала я.

Никогда не забуду, как Содомов танцевал на границе, отступая на шаг, ещё на шаг, ещё на шаг в нашу сторону.

Я молча стояла с колышками. Витя в этом не участвовал, он только переживал, что Содомов отхватил себе его дорожку.

Потом они с Олегом поставили столбы, и мы посадили смородину.

– Светлана, может, вы всё-таки продадите мне сарай?

Самое удивительное, он считал, раз всё улажено, можно общаться с нами как ни в чём не бывало. А я никак не могла пережить мгновения, когда Витя шёл на него, подняв лопату над головой, не могла этого простить Содомову.

Витя же отвечал на его бесконечные вопросы, односложно, но отвечал!

– Как ты можешь разговаривать с ним после всего! Он же подонок!

– Нам с ними рядом жить. Пока вырастут твои кусты, вся наша жизнь будет на виду друг у друга. Не повезло с соседями, но что поделаешь.