Лоре было тяжело психологически, и смена школ позволяла в какой-то степени найти компромиссы.

Решать ее проблемы я начала раньше Васиных, но с Васей легче в том плане, что для его проблем хоть существуют названия. Находкой было лечение нейрофидбэком – в сумме три года сессий, – которое помогало, но через время надо было повторять снова. Сделали больше двухсот сессий, и для каждой надо было ехать минимум полчаса и максимум два в одну сторону плюс куча денег. На данный момент диагноза СДВГ у Лоры нет, но есть эмоциональная нестабильность и склонность к депрессии. Сейчас она учится в общеобразовательной хайскул со своими друзьями, с которыми росла.

Для мюзикла главные роли не даются с наскоку. И, к сожалению, в этом году ей дали роль только в хоре и подтанцовке. Лора часто жаловалась на то, что нужно сидеть по три часа на репетициях и до них никогда не доходит дело, так как репетируют в основном ведущие партии. Но эти мучения с репетициями подходят к концу – в эту пятницу открывается мюзикл «Anything goes» под музыку Кола Портера.

Я очень хочу увидеть свою дочь на сцене. Сверхзадача для супервумен – успеть и к маме в рехаб, вернувшись из Бостона, а это три часа от дома, и на мюзикл. От рехаба до школы ехать еще полтора часа. Волшебный ежедневник имел все эти записи в себе, и я решила, что у меня всё получится.

Поехала в Бостон. Курс действительно был замечательный. Всё время приходили сообщения из больницы, и выходило так, что маму будут переводить в рехаб в двух часах езды дома. Но если мне ехать из Бостона, то это по дороге. Без меня ее не могут никуда зарегистрировать, я должна присутствовать при том, как ее вписывают в рехаб.

Покаталась в своем кабинете, послушала музыку «Аквариума», перенеслась в другое измерения. Не заметила, как добралась – парковка, старики, ходунки, машина скорой помощи. Это, оказывается, доставили маму. Мы добрались одновременно.

Этот рехаб мне нравится больше. Кажется, люди здесь более внимательные, коридоры шире, воздуха больше. Я переговорила с персоналом, нашла источник кипятка для мамы и наполнила термос.

Всё устроила, подписала и договорилась. Выдохнула и попила воды. Опять прыгнула в машину и отправилась успевать на мамино счастье – смотреть на свое чадо в мюзикле. Как по нотам, доехала за пять минут до начала спектакля.

Этот спектакль стал наградой за мое двухдневное путешествие. Музыка Кола Портера уносит в декаданс и беззаботные гламурные двадцатые годы. В оркестровой яме старается оркестр, в котором сидит мой знакомый француз Франсуа, скрипач. То, что музыка написана в Париже и играет ее знакомый француз, как бы соединяется в одну большую приятность для меня, внутри греет ласковый свет. Подъем и азарт исполнителей заразительны. Родители и гости этой молодежи ревут и свистят от удовольствия. Я под большим впечатлением от постановки, от смелости голосов, танцевальных номеров, которые бегут одни один за другим, от яркости и четкости исполнения. Наконец-то выходит моя дочь в матросском костюмчике в компании таких же сирен. Коротенькие юбочки – олицетворение кокетства, меня даже охватывает материнская тревога из-за слишком короткой юбки и слишком вызывающего вида красных губ. Но так как все девочки так одеты – это костюм, и всеми остальными воспринимается он спокойно. Поет она там немного, танцует тоже чуток, но очень соблазнительно.

Главную роль исполняет Сэм. Он мой любимчик! Самый талантливый юноша из всех мною виденных. Он монументально талантлив, трудолюбив и драматичен. У него главная партия, и его голос до сих пор звучит у меня в ушах – фанатею, пищу от радости, хлопаю, выражаю неприличный, по мнению моей дочери, восторг.