– Передвинув машину, от него можно избавиться навечно, – замечание Негодяева, было для Сани, что бальзам на душу.

– Так я же хотел немножко передвинуть, чтоб чуть-чуть он не долетел. Ножку там подвернул или ручку и на больничку. А я тем временем от Люси сторонкой буду ходить. А Паша в больницу за ним разбираться не поедет. Резонно? Так и перекантуемся до конца съёмок.

– Рисково, – сделал своё резюме Негодяев.

– Так любовь и риск, что «инь» и «янь», – немного повеселел горе любовник.

– Так мне переезжать или нет? – уже, наверное, третий или пятый раз громко вопрошал у них, высунувшийся из кабины водитель.

– Распорядитесь, пожалуй, вы, – заискивающе попросил Сергей Сергеевич, заглядывая в бесстрастные тёмные очки Негодяева, – только на чуть-чуть. Я вас прошу. На капельку… Капелюшечку. – Он побежал прочь по своим делам, а Негодяев направился к тягачу.

Саня, тем временем, печально посмотрел на свои руки. Ручку подвернуть или ножку – маловато будет, однако.

– Давай сдавай назад! – команда Негодяева прозвучала для Сани совершенно неожиданно. Да, и для Слона тоже.

– Так лента ж вон там, – ткнул он в переклеенный Ольгой скотч.

‒ Это отметка для другого автомобиля, – со знанием дела пояснил Негодяев.

– Ясненько, – Слон больше не перечил, ‒ Это меня Олька спутала.

Зато Конькова спутала не только Олька. Негодяев отогнал машину метров на семь обратно. Теперь Конькову уж точно прямая дорога – лицом об асфальт. Но в чём интерес Негодяева? Разве, что оправдать свою фамилию, не иначе!

Впрочем, другим участникам событий эта фамилия тоже пришлась бы, ко двору. Не успел удалиться Негодяев, как к тягачу вернулись Паша с Люсей.

– Паша, но ты ведь уже всех расставил, – лила она словесный елей в уши своего возлюбленного, всё так же преданно держа зонтик над его головой, – ты же у меня такой умненький.

– Пожалуй, кое-что надо уточнить, – сосредоточенно заглядывал он в свой ноутбук.

– Неужели ошибся? Не может быть, миленький. Ты посчитай ещё всё хорошенько. А то каскадёры бедненькие, как бы с ними ничего не вышло.

– Бедненькие, бедненькие, – сосредоточено стал повторять Паша, подхватив последние слова своей жены, – бедненькие. Будут они бедненькие.

– Что? Что ты сказал, Пашенька?

– Я говорю: будет всё прекрасно, Люсенька. Траектория будет, что надо. Амплитуда. Полная синусоида.

– Пашенька, вот ленточка, которую мы приклеили, только она далеко от машины!

– Ладно, сорви её! Всё равно переставлять всё по новой.

Новое требование переехать Слон воспринял уже не столь адекватно. Выполнив все новейшие требования Паши, он, в сердцах хлопнув дверцей, решительно покинул кабину:

– Туда-сюда обратно ни тебе, ни мене не понятно! Тьфу!

К удивлению Конькова, вне кабины Слон оказался маленьким, щуплым и ещё молодым человеком. Впрочем, Саня больше удивился своей способности удивляться, а тем для удивления всё прибавлялось.

Подкатила его Санина машина, и из неё вышла Бэби. Обычно со своим темпераментом она выскакивала из машины, как выстреливала, а тут вышла как-то нерешительно и тут же обернулась назад, чтоб заговорить с тем, кто остался в машине.

– А если там водитель?

Её собеседником, вероятнее всего был Саша. Коньков со своей позиции не мог внятно расслышать его речь, так что довольствовался, только словами девушки.

– А ты точно уверен, что вперёд? – Бэби представляла собой само сомнение.

– А если мы машину передвинем, а Саня разобьётся?

«Давай, детка, передвигай», – млел от услышанного самоубийца.

– Хорошо, я тебя послушаю, но первым прыгать будешь ты.

«Да, будь Саша хоть беременной матерью инвалидом, всё равно я ему своего места в ад не уступлю», – Саня непроизвольно свернул своей рукой страстный кукиш до хруста костяшек пальцев.