– Не обожглась? – Крис с беспокойством заглянул ей в глаза.

Кейт лишь помотала головой. И он вернулся к поцелуям.

***

Румяная утка томилась на вертеле, распространяя умопомрачительный аромат. А костер под ней согревал прохладный вечер. Крис и Кейт сидели в обнимку на бревнышке, гипнотизировали утку голодными взглядами и пили вино. Закат, словно безумный художник, раскрасил небо и озеро в сюрреалистичные цвета – розовый, малиновый, сиреневый. Тишину нарушало лишь потрескивание сухих дров в костре.

Кейт в очередной раз сглотнула слюну.

– Крис, она когда-нибудь поджарится? Я бы ее сейчас даже сырой проглотила!

– Еще минут десять. Потерпи.

Крис улыбнулся и снова наполнил бокалы. Она подняла свой, понаблюдала за игрой пламени в нем, затем перевела взгляд на возлюбленного.

– За тебя.

– За тебя, – эхом повторил он.

– Кажется, мы поменялись бокалами, – заметила Кейт, отпив глоток. – На моем была маленькая отметина на ножке, – она притянула к себе его руку с бокалом. – Ну точно, теперь он у тебя. Говорят, если выпьешь из бокала другого человека – узнаешь его мысли.

На губах Криса возникла едва заметная улыбка.

– По-моему, для этого нам нет нужды меняться бокалами.

– Ты хочешь сказать, что мы и без того знаем мысли друг друга? Но мы не так уж давно знакомы…

– Я хочу сказать, что надежней просто спросить.

– О чем? – растерялась девушка.

– О том, о чем хочешь узнать мысли.

Она кинула на Криса нерешительный взгляд.

– И что же ты думаешь обо мне?

– Думаю, что мне с тобой хорошо. И еще с тобой я могу быть самим собой. Ты принимаешь меня таким, какой я есть – со всеми противоречиями моей натуры.

– Противоречиями? О чем ты?

– Например, о жестокости. Не то чтобы она свойственна мне как таковая, но я беспощаден к моральным уродам. Для меня это нормально. Только я же вижу, что тебя мои расправы шокируют. Значит, для тебя это противоречие натуры.

– Раз уж мы об этом заговорили… Как я понимаю, христианских заповедей ты не признаешь?

– Кейт, я живу по собственным заповедям. И «не убий подонка» среди них точно нет.

– А как насчет «не прелюбодействуй»? – девушка устремила на него испытующий взгляд.

– Странная заповедь. Если любишь – зачем изменять? А если не любишь – что может изменить заповедь? Сознательные ограничения не дают ничего кроме видимости. Любая пограничная черта должна идти из подсознания.

– Но это же… хаос! Если каждый станет делать то, что ему позволяют собственные моральные принципы – мы канем в хаос!

– Канем в хаос?! Кейт, тебе не кажется, что будущее время здесь неуместно? Разве то, что творится вокруг, не есть хаос? Бандиты разгуливают по улицам, как их хозяева, супруги изменяют друг другу направо и налево, законы не работают. А ты говоришь о каких-то заповедях. Да кто их соблюдает?!

– Но ведь не все ведут себя так.

– Согласен, не все. Только почему те, кто не грабит и не убивает, вынуждены бояться грабителей и убийц?! Да потому что на самом деле законы на стороне последних. К их услугам адвокаты, которые из кожи вон лезут, чтобы обелить уродов. С какой-то радости они обладают такими же правами, что и законопослушные граждане. Полиции прекрасно известны личности многих преступников, тем не менее, те разгуливают на свободе, потому как для их ареста необходимо соблюсти кучу всяких формальностей.

– Но то твое поведение – это же обыкновенный самосуд.

– Да. Зато эффективный.

– Похоже, тебя не переубедишь, – улыбнулась девушка. – Я боюсь одного – если тебя арестуют, то будут судить как преступника.

– Кейт, по-моему, у нас есть проблемы посерьезней, чем мой гипотетический арест за отправку на тот свет нескольких мерзавцев.