Под громогласный раскат командирского вопля поднялся Падла. Бандит был невозмутим и даже где-то доволен происходящим; прищуренные глаза его поблескивали.

– Раз господа сталкеры пасуют, скажу я. – Он кашлянул, сплюнул мокроту в кулак и вытер ладонь о штаны. Сидящий поблизости Долг поморщился. Бандит улыбнулся уголком губ и почесал в паху. – Мы люди простые, вы знаете. Но тянуть кота за хвост не любим. Мы любим как? Бам, бах, плюх, выстрелил, убил, ограбил, убежал. Вот как это делается среди нормальных людей. И я могу сказать без всяких ваших данных, это и дураку видно: самое слабое место у Протасова – минное поле. Надо бить туда.

– Ну-ну, объясни нам, дуракам, – процедил Петров, впрочем, опять успокаиваясь. Несмотря на взрывной характер, он быстро понимал, когда говорят дело.

– А чё тут объяснять? Дальше уже пусть ваши тактики думают, а я стратегию рисую. – Падла зевнул. – Можно разминировать загодя, небось у вас найдутся умельцы. Можно наловить мутантов и гон сымитировать, ну а мы после зверья пройдем, когда оно повзрывает мины к едреной матери. Ну и ударить с фланга, когда суматоха подымется. Нас же, братва, почитай, триста человек будет, до херища народу. Всей кодлой набросимся – генерал и пикнуть не успеет, зуб даю. – Он ухмыльнулся и сел, подмигнув Цыгану. Тот так и не понял, серьезно говорил бандит или шутил.

Петров скрипнул зубами, но ответил:

– Пока что это первая идея по существу. Еще предложения есть?

Штаб безмолвствовал.

Командир объединенного сталкерства подытожил:

– Значит, нет. Прекрасно! То есть, мать вашу, абсолютно не прекрасно! А отвратительно, мать вашу! – Он шумно задышал, сжимая и разжимая кулаки, обводя смущенные лица сталкеров гневным взглядом.

– Бандит дело говорит… – начал зампотех, но заткнулся, когда Петров уставился на него.

– Итак, объявляю собрание штаба закрытым. – Петров откинулся на спинку стула, сцепив пальцы на животе. – Следующее собрание назначаю через три дня. К тому времени у нас должны быть новые данные, – он метнул сердитый взгляд на Цыгана, – и новые, мать вашу, идеи! Тянуть нельзя, пора нападать! Все свободны!

Он резко встал, с грохотом опрокинув стул. Остальные сталкеры тоже стали подниматься, подвал наполнился шумом отодвигаемых табуретов и ящиков, голосами. Умник со своего конца комнаты показал Цыгану, чтобы тот подождал его. Цыган наклонил голову вправо и влево, разминая шею, сбросил ноги с парты. Он устал от тусклого света и хотел наружу, в день, в суету и толкотню лагеря. К тому же пора было поработать, а то и заскучать недолго.

Сталкеры почтительно расступились, и дорогу Цыгану, который, проигнорировав знаки Умника, направился к выходу, преградил сам Петров, оказавшийся ниже Цыгана на полголовы.

– Сделай свое дело, наемник, – прогудел командир. – Хоть ты и молод, и неотесан, но в тебе есть огонек, я вижу. Имей в виду, мы должны напасть первыми! Поставь везде камеры и следи за врагом день и ночь, слышишь? День и ночь! Я должен знать в лицо каждого протасовского солдата! Где караулы, когда сменяются, а когда отдыхают, где склады и куда они ходят в сортир, ясно? – Петров подступил почти вплотную и прошипел, сжав кулаки: – Они у меня вот где будут!

Цыган разглядел пигментные пятна у капитана на щеках, оспины и рытвины на подбородке, где торчали жесткие волоски, не убранные бритвой; короткие белесые ресницы и фанатичный огонек в серых глазах. Он невольно отодвинулся и козырнул:

– Рад стараться, товарищ капитан!

– К пустой голове руку не прикладывают, – не уловил Петров насмешки. Он просверлил Цыгана еще одним взглядом и двинулся к выходу тяжелой походкой – тяжелой не от усталости, а от осознания собственной значимости.