Я кивнул.

Значит, они не только знают, кто я такой, но и знакомы с моим послужным списком. Что говорит об утечке информации на самом верху. Стоит ли мне доложить об этом своему бывшему руководству? Наверное, не стоит. Во-первых, я на пенсии, а во-вторых, только оно и могло допустить подобную утечку.

Кабинет мистера Картрайта был размером с футбольное поле. Рабочий стол напоминал теннисный корт. Пол устлан ковром, стены обшиты деревянными панелями, кроме одной. Которая являла собой большой телевизионный экран.

Мистер Картрайт оказался хорошо сохранившимся и молодящимся старикашкой в темном фланелевом костюме. Он сидел за рабочим столом и курил сигару, что говорило о его хорошем вкусе.

По правую руку от него сидел средних лет худощавый мужчина с незапоминающимся лицом и глазами цвета весеннего снега.

Едва мы появились на пороге, мистер Картрайт приветливо помахал нам сигарой и предложил присесть. Мур бухнулся в кресло рядом с незнакомым мне персонажем и водрузил на стол свой чемоданчик. Я сел напротив него.

– Меня зовут Уильям Картрайт, – сказал Уильям Картрайт. – И вы вполне можете называть меня Биллом.

– Меня зовут полковник Трэвис, – сказал я. – И вы вполне можете называть меня полковником.

– Превосходно. Хотите сигару?

– Не откажусь.

– Давайте поговорим о вас, полковник, – продолжил Билл, выждав необходимое для ритуала раскуривания время.

– За сто тысяч долларов вы можете говорить о чем угодно.

– Точно, – сказал Билл. – Хорошо, что вы мне об этом напомнили. Предпочитаете получить деньги чеком или наличными? Или перевести их на вашу банковскую карточку?

– Предпочитаю наличные, – сказал я.

– Будь по-вашему.

Он достал из ящика стола конверт и толкнул его ко мне по полированной поверхности стола. В конверте было десять купюр достоинством десять тысяч долларов каждая. Я кивнул и убрал конверт в карман.

– Итак, – сказал Билл, – предмет нашего разговора – полковник Трэвис. Что мы знаем о полковнике Трэвисе? Без ложной скромности скажу, что мы знаем о полковнике Трэвисе все. Предпочитает, чтобы его называли полковником, хотя он никогда не служил в армии. Точнее, служил трижды, но под вымышленными именами и ровно столько, сколько требовалось для выполнения очередного задания. Так?

Я кивнул.

– Тридцать два года. Самый молодой оперативный сотрудник, вышедший в отставку по статье пятидесятой. Вы – опасный человек, полковник.

Я пожал плечами.

«Отставка–50» – это придурь, выдуманная нашими чиновниками. Дескать, какие-то психологи посчитали, что хорошо тренированный и специально подготовленный оперативный агент может совершить по служебным делам не более пятидесяти убийств, а потом его психика надламывается и в ней происходят необратимые изменения. На мой взгляд, так же как и на взгляд моих знакомых оперативников, это полная чушь. Изменения в психике происходят уже после первого убийства, а все остальные – это чистая арифметика.

Но после пятидесятой смерти – имеется в виду запротоколированная смерть – агент вылетает в отставку с пожизненной пенсией и подпиской о неразглашении. Перевод денег. Меня вышибли в тридцать один год, при том что я прослужил четыре года и Конгресс не знает, сколько денег ухлопали на мое обучение и подготовку. Я был на пике физической формы и не чувствовал себя маньяком-убийцей. В принципе я мог работать по основной специальности еще лет десять.

Начальство рассудило иначе, и я отправился во Флориду.

– У вас очень впечатляющий послужной список, – добавил мистер Картрайт. – Хотите, я зачитаю его целиком?

Я покачал головой.

– И правда, зачем, – сказал мистер… Билл, – все присутствующие хорошо ознакомлены с этим весьма познавательным документом. Может быть, вам интересно узнать, как мы его добыли?