– Кто они?

– Народы судимые, ждущие слова Судии о каждом из них, – ответил Посланник.

Небеса объявились чудесным трубным пением, когда запели в трубы светлые юноши, что знаменует начало судилища, после которого уже ничего нельзя изменить. И увидел Наратзул, как явились свитки, ставшие изъясняющие смысл творимого каждого перед всеми. Страшно было, все впали в неописуемое оцепенение, зря чёрные дела каждого. Но те же, кто смог принести добро, кто превзошёл свою чёрную натуру и припал к общине завета, сумел попалить свитки, прежде чем они были раскрыты. Наратзул увидел, как спасённые уходят в страну света, где их уже ждёт блаженство любви, которое не закончится никогда. Вечная радость пребывания с Тем, Кто их созидал, прибудет с ними без конца, и она совершенна. В лучезарном царстве нет и тени скорби, только упоение любовью, полное освобождение от злобы, зависти, похоти, жестокости, страстей, а вместо них обильное чувство счастья.

Наратзул ощутил, что он хочет попасть туда, что всеми силами души желал бы подойти к светозарному трону. Он будет обличён, но это будет подобно тому, как отец поучает сына, раскрывает его злобную сущность. Поучительно, жгуче, справедливо, но с любовью. Перед мысленным взором промелькнули его деяния о революции, как желание всей жизни, но сейчас, верни его в мир материи, он бы отдал всё, чтобы исправить дела рук своих или дай ему прожить новую жизнь, он бы и пальцем не пошевелил, чтобы обратить свои умения во зло, которое он свершил.

– И что же ждёт тех, кто не пойдёт туда?

Посланник словно бы взял руку Наратзула и показал ему другую страну – что проходит окромя царства света. Там Арантеаль ощутил, как паническая атака воспылала в его духе, ибо это настолько чёрная долина, что даже само солнце не смогло бы её осветить – тьма пожрала бы его лучи. И там он видит «глазами сознания» бесчисленное количество людей, аэтерна, звёздников и прочих народов из всех эпох, которые лишены бесконечного счета ощущать любовь совершенную, чистую и достаточную. Они сами себя обрекли на пребывание здесь, сами себе прописали место жительства в царстве мрака, холода и вечного «поздно», ибо здесь те, кто творил горе, но считал, что делал всё правильно, здесь те, кто набивал утробы и карманы, кто измывался над телом сладострастными выходками, считая, что только телом живёт, здесь и гордецы, которые плевали на ближнего. Пройди в страну света, семена зла, посаженные в душах при жизней, воспылали таким бы огнём, что единственный выход им не вредить – поселить здесь. Тут же Наратзул слышит и безутешные рыдания, плачь и стоны по тому, что теперь двери града любви перед ними не откроются за преступления их.

В страшной боли застыла душа Наратзула от увиденного – в небесах поётся чудесный гимн добра, наверху, там, где свет всё объято ликованием, а в кромешной тьме ныне да пребудет стон вечный.

– Нельзя нарушить свободу разумных, – предвосхищая вопрос Наратзула, сказал Посланник. – Сотворённые по образу Истины, вы сами себе калечите. Вам дан свободный выбор, а вы его используете для своей погибели.

– Неужто я останусь во тьме? – стучится вопрос, и будь у Наратзула голова, её бы разорвало от силы этой мысли. – Неужто всё поздно? Неужто истинный свет не возьмёт меня?

– А ты сам скажи судя по делам своим?

Наратзул умолк. Ему стучится в душу чувство сожаления, за всё то, что он сделал. Всё, подошёл мир к черте ответа, и он не смог сберечь в своей душе свет, сердце своё посвятил делу разрушения. Наратзул уже понял, что был лишь отражением Рождённых Светом, путь к его «идеальному» миру вымазан кровью, обуян желанием властвовать и ведёт прямо в инферно. И как он может даже допустить мысль о том, что достоин той прекрасной страны? Его деяниями Вин стал на шаг ближе к падению. Ох, если он мог плакать, то возрыдал горячими слезами и сейчас он хотел бы этого сильнее всего.