Такие темные коммерческие аферы должны были в глазах полиции сделать Литтлфилда главным подозреваемым по делу об исчезновении Паркмана. Полиция тщательно обыскала его жилье в подвале. Возможно, чтобы снять с себя подозрения, Литтлфилд начал собственное расследование, сосредоточившись на сомнениях, которые у него имелись относительно своего босса, доктора Вебстера.

Жилье Литтлфилда располагалось рядом с лабораторией Вебстера, а поскольку в обязанности уборщика входило каждое утро разводить огонь в лабораторной печи, он привык, что дверь всегда открыта. После исчезновения Паркмана Вебстер неожиданно стал запирать лабораторию. Но печь горела постоянно, причем внешняя стенка раскалялась настолько, что Литтлфилд беспокоился, не случился бы пожар. Еще более странной показалась ему подаренная индейка. Вебстер обычно игнорировал Литтлфилда как помощника, и было известно, что профессор в долгах. Однако за несколько дней до Дня благодарения он облагодетельствовал уборщика 8-фунтовой птицей. Почему? И почему он предложил Литтлфилду отправиться за ней на другой конец города, вместо того чтобы заказать доставку? Может, он хотел, чтобы уборщик ему не мешал?

Полный подозрений, Литтлфилд решил заняться разведкой. Однажды Вебстер, находясь в лаборатории, не отреагировал на его стук в дверь. Уборщик лег на пол и, затаив дыхание, заглянул в щель под дверью. Ему были видны только ноги профессора: похоже, он что-то подтаскивал к печи. Позже Литтлфилд заглянул в открытое окно лаборатории, но беглый осмотр не обнаружил ничего подозрительного.

После этого он приступил к решительным действиям. В День благодарения Литтлфилд убедился, что здание школы опустело. Пока остывала его восьмифунтовая индейка, он вооружился топором и зубилом, поставил жену на страже и пробрался в подвал под цокольным этажом, чтобы пробить кирпичную стену сортира. Полиция отказалась обследовать отхожее место. Уборщик был не так щепетилен.

Гарвардский уборщик Эфраим Литтлфилд (с разрешения U.S. National Library of Medicine).

Впрочем, он был немного ленив. Для разрушения стенки из пяти слоев кирпичей топор оказался не самым подходящим инструментом. Через полтора часа, замерзнув и проголодавшись, Литтлфилд бросил свою затею. Вечером, вероятно, чтобы развеяться, он пошел с женой на танцы. Домой они вернулись в четыре часа утра. На следующий день Литтлфилд был немного вялым, к тому же у него были разные дела[24], но он все-таки заставил себя днем сходить в ближайшую металломастерскую и выпросил на время молот, зубило получше и лом, объяснив, что нужно провести новую водопроводную трубу. Все это он перетащил в подвал.

Сначала работа пошла быстрее. Потом он услышал четыре удара молотком над головой: бам, бам, бам, бам, – это жена подала сигнал, что Вебстер на подходе. Литтлфилд все оставил и поспешил подняться наверх, но тревога оказалась ложной. Вскоре Вебстер все же появился, и Литтлфилду пришлось какое-то время отвлекать его. Затем он вернулся к прерванному занятию.

Через несколько часов он наконец пробил дыру во внутреннем слое кирпичей. Он поднял светильник повыше, вглядываясь в темноту. Возникший сквозняк едва не погасил огонь (учитывая место раскопок, сквозняк наверняка обдал его соответствующими запахами). Но Литтлфилд расширил отверстие и, прикрывая пламя светильника, заглянул внутрь выгребной ямы. Это был момент, достойный пера Эдгара По. В основном Литтлфилд увидел то, что и можно увидеть в выгребной яме. Но когда глаза привыкли к сумраку, он заметил кое-что еще. В центре ямы, отсвечивая тусклой белизной, лежали человеческие тазовые кости.