В результате спонсоры Смитмена, сидя с пустыми руками, начали сомневаться в целесообразности своих инвестиций. Смитмен, в свою очередь, хорошо понимал, что его репутация как ученого и мечта войти в приличное общество джентльменов рухнут, если в Англии не получат достаточное количество экземпляров, причем срочно. С этой целью Смитмен начал сотрудничать в качестве агента с одним работорговцем из Ливерпуля, способствуя расширению его бизнеса в Сьерра-Леоне. Взамен ему было обещано предоставление места для ящиков с образцами на немногих кораблях, направляющихся из Африки непосредственно в Англию. Сохранение засушенных жуков и растений оказалось для него важнее, чем сохранение нравственных принципов.

В середине 1773 года Смитмен и сам окунулся в работорговлю. Деньги как таковые в Африке были весьма бесполезны, поскольку люди здесь предпочитали бартер – обмен товарами. Например, один капитан, доставивший Смитмену некий груз из Англии, потребовал в качестве оплаты раба. Вся местная экономика тоже держалась на рабах. Как Смитмен объяснял в одном из писем, он испытывал хроническую нехватку «свечей, сахара, чая, масла», обуви, гвоздей и прочих предметов первой необходимости. И, как бы он ни сокрушался по этому поводу, рабы в Сьерра-Леоне были своего рода универсальной валютой, единственным «товаром», за который он мог приобрести что угодно. В частности, табак и ром, которые ему были необходимы, чтобы расплачиваться с вождями и проводниками-охранниками. Без их помощи ему бы просто пришлось свернуть свою научную экспедицию – а с этим он смириться никак не мог. Поэтому в случае необходимости он стал торговать рабами.

Неудивительно, что в 1774 году Смитмен, испытывая нужду в финансировании своих исследований, перешел от простой торговли рабами на локальном уровне к продаже их на плантации в Америке. В письмах он продолжал оправдывать свое участие в работорговле. На этот рынок, утверждал он, его вытолкнула реальность местной экономической жизни. Но совесть время от времени давала о себе знать. Однажды он записал: «Мои сомнения относительно работорговли улетучились». Он стал частью системы, которую презирал.

Было бы приятно думать, что научные грехи времен Генри Смитмена безвозвратно ушли в прошлое. В конце концов, трансатлантическая работорговля прекратилась в начале 1800-х годов. Но суть в том, что нашим современным научным мировоззрением мы обязаны таким книгам, как Principia Mathematica и Systema Naturae, а их создание зависело от работорговли. И еще более очевидно другое: множество экспонатов, собранных благодаря системе работорговли, до сих пор представлены в современных музеях.

Наиболее важные музейные коллекции связаны с именем Ганса Слоана[13], лондонского врача и натуралиста. В молодости Слоан занимался коллекционированием на плантациях на Ямайке, а позже женился на девушке из семьи богатых рабовладельцев. Используя обретенное состояние, Слоан начал покупать коллекции у других натуралистов и со временем стал обладателем крупнейшей в мире коллекции по естественной истории, насчитывавшей десятки тысяч экспонатов. Возмутительно, но среди них были и человеческие. В своем личном каталоге он перечислял: «кожа руки черного с инъекцией красного воска и ртути»; «фетус негра из Вирджинии»; «камни, извлеченные из вагины черной африканской девочки». В 1727 году Слоан использовал свою коллекцию в качестве трамплина, чтобы стать президентом Королевского общества. Он сменил на этом посту Исаака Ньютона.

В 1753 году, перед смертью, Слоан совершил нечто необычайное. Он хотел финансово обеспечить дочерей, но при этом сохранить в целости коллекцию, чтобы она не рассеялась на аукционе. В завещании он указал, что передает все собрание британскому правительству за 20 000 фунтов (3,1 миллиона долларов на сегодняшние деньги) для создания музея. Чтобы собрать нужную сумму, правительство устроило лотерею с билетами по 3 фунта (470 долларов), и, несмотря на некоторые махинации (например, организаторы скупали билеты пачками и перепродавали их по завышенным ценам), лотерея собрала 300 000 фунтов (47 миллионов долларов). Поскольку правительство хотело сделать музей открытым для публики, его назвали Британским музеем. Он быстро стал одним из самых известных учреждений в мире. Позже большая часть экспонатов из собрания Слоана была передана в Музей естественной истории в Лондоне – еще один маяк цивилизации. Таким образом, собрание Слоана, множество предметов из которого имело непосредственную связь с рабством, стало основой коллекций самых знаменитых культурных учреждений мира.