Это предложение принцесса сочла приемлемым, так что когда Олвен была на четвертом месяце беременности, пока еще незаметной, они с отцом поженились в католической церкви Богоматери и св. Освальда, недалеко от ее дома в английском городе Освестри. Это событие произошло 22 августа 1927 года. На фотографии Олвен, которая была намного ниже ростом, чем мой отец, одета в белое платье до колен, на голове короткая вуаль и расшитый жемчугом головной убор в форме полумесяца. Перед собой она держит, крепко сжимая, большой букет цветов. Можно сказать, на лице ее застыло выражение триумфа.

Мои дед и бабка не стали пересекать Ла-Манш, чтобы присутствовать на бракосочетании, поскольку это означало бы закрытие магазина и ненужные расходы. Мой отец в церкви назвался торговцем кожгалантереей и залучил в шаферы местного торговца табаком.

Как было заведено тогда в Италии – и теперь этот обычай в определенной степени вернулся снова, – молодая жена переехала к мужу и его родителям в их скромный двухэтажный домик во Флоренции. Хотя Олвен немало поездила по свету, вскоре она почувствовала себя как рыба, выброшенная на песок, в стране, на языке которой она едва могла объясниться. Она не слишком поладила со свекровью, да и от местной кухни была не в восторге.

С рождением требовательного первенца, Джорджо, появившегося на свет 2 февраля 1928 года, у нее не осталось времени на общение, так что мой отец все чаще и дольше отсутствовал, уезжая как по делам, так и ради удовольствия. Когда один за другим последовали еще двое сыновей, Паоло, родившийся в марте 1931 года, а в ноябре 1932 года – Роберто, его жена целиком посвятила себя воспитанию детей. Поскольку молодой семье требовалось больше пространства, супруги перебрались в собственный дом в пригороде, где Олвен еще больше отдалилась от своего динамичного мужа, истинного латинянина по духу, чей аппетит к жизни – и женщинам – никогда не иссякал.

Италия в период между двумя мировыми войнами находилась практически в рабстве у своего премьер-министра Бенито Муссолини, руководителя фашистской партии. Умело используя пропаганду и обещания экономического роста, этот человек, известный как Il Duce [вождь. – Пер.], создал культ собственной личности и правил страной как однопартийный диктатор с помощью своих устрашающих «чернорубашечников».

Мой отец никогда не проявлял интереса к политике и не тратил времени на фашистов. Они с моим дедом были слишком заняты собственными замыслами. Несмотря на то что страна задыхалась в железной хватке экономической депрессии, они решительно настроились продвигать свои планы по расширению компании, используя сырье импортного производства. Мои дяди, Васко и Родольфо, с юности подавали надежды, но ни в одном из них не было того рвения устроить будущее семейного бизнеса, каким отличался мой отец. В 1935 году, когда папе исполнилось тридцать, политика неожиданно вмешалась в его планы. Муссолини отдал приказ о вторжении в Абиссинию (также известную как Эфиопия) из-за постоянного пограничного спора с итальянской колонией Сомали. Этот семимесячный военный конфликт вызвал возмущение во всем мире, и Лига Наций, в которую входили обе страны, применила ряд санкций, повлекших торговую блокаду Италии.

Рискуя лишиться доступа к жизненно необходимым поставкам кожи из Германии, мои отец и дед были вынуждены действовать быстро, не предполагая, что их решения зададут тон всему будущему GUCCI. Папе удалось закупить некоторое количество телячьих кож в красильне в историческом квартале Флоренции, Санта Кроче, расположенном на юго-восточной окраине города. Сознавая, что этот высококачественный и более дорогой материал, известный как