– Давай посадим его. Дальше пусть растёт сам, – предложила Веста, видя, с какой любовью я разглядывала сотворённое.

Я опустилась на колени и начала раскапывать землю голыми руками. Наверняка Веста могла бы мысленно создать яму, но я благодарно ей улыбнулась, когда она принялась пачкать руки вместе со мной. Этот простой монотонный процесс успокаивал, позволяя отвлечься от многочисленных вопросов и тревожных мыслей хотя бы на короткий срок.

Оставшуюся часть светового дня мы провели с Вестой. Она заставляла меня выращивать цветы, множить ветви у дерева, создавать различные предметы, которые я могла детально вспомнить, начиная с резинового шарика и заканчивая ручкой и книгой. Правда, та внутри оказалась пустой. Веста заставила меня трижды изменить цвет её платья, пока зелёный оттенок её не удовлетворил.

Я провела ещё около часа в одиночестве у могилы Сирши. Я больше не плакала, но увиденные чудеса не могли исцелить боль от потери. Несмотря на рассказ о семье и радушное отношение Весты, я всё равно чувствовала себя потерянной. Раньше у меня были мир и, может, не выдающиеся, но цели: окончить университет, найти работу и более-менее неплохо прожить жизнь. Теперь же не было ничего, а будущее и вовсе казалось туманным, так как я не понимала даже настоящего.

Солнце окрасило пейзаж в алые цвета приближающего заката, и к дому пришли Гипнос, Кай и Морос в сопровождении архонта Раздора и его свиты. Я заметила их раньше, чем они меня. Веста вышла из дома навстречу гостям, что-то отрывисто бросила отцу и брату. Те ответили мягче. Они стояли слишком далеко, чтобы можно было разобрать слова, но я внимательно следила за языком их тел, стараясь угадать. Когда все двинулись в мою сторону, я вновь напряглась, не зная, чего ожидать, и на мгновение пожалела, что не попыталась хоть раз создать в руке оружие. Хотя бы короткий нож или молоток.

Я встала. Все замерли в неловкой тишине на расстоянии нескольких метров. Все чего-то ждали от меня, но я молчала, внимательно разглядывая Майрона. При первой встрече решила, что внешне он едва дотягивает до пятидесяти, но при ближайшем рассмотрении казалось, что произошедшее в Даории за один вечер состарило его на пару лет. Сеть морщин вокруг карих глаз стала чётче, появились едва заметные синяки под глазами, нахмуренные брови и упрямо сжатый рот в аккуратной бороде. Светло-русые волосы с проседью были расчёсаны и спадали на спину, но наряд был скромнее, чем на встрече, в терракотовых и бледно-жёлтых тонах с золотой вышивкой. Архонт и его свита явились без брони или оружия – в подпоясанных туниках, штанах, сапогах и в свободных плащах. Словно гости всеми способами подчёркивали свой дипломатический статус.

Я невольно почувствовала то, о чём говорил Кай: вибрацию в воздухе, особенный тон силы архонта. Меня окатило волной неясного гула, волосы на затылке встали дыбом, как наэлектризованные. Мне захотелось поклониться Майрону или хотя бы стыдливо опустить взгляд. У Весты тоже не было ахакора, но её гул ощущался таким лёгким и ненавязчивым, что я прекратила его замечать спустя пару минут.

Архонт Раздора сделал шаг навстречу, и я моментально отступила. Его сила будто оттолкнула, удерживая на определённом расстоянии. Однако внезапный гул в ушах дошёл до пика и затих. Я с недоумением заморгала, поняв, что влияние его силы перестало на меня давить. Майрон выглядел не менее озадаченным, он растерянно открыл и закрыл рот, а затем что-то сказал на палагейском.

Я с трудом разобрала несколько слов. Хоть и учила язык, но в университете мало тренировали разговорную речь, а Майрон произносил слова то ли на неясном диалекте, то ли я просто туго соображала. Он повторил, но моё недоумение только усилилось. Брови Майрона взлетели вверх, рот так и остался приоткрыт в изумлении, архонт повернулся к Моросу и, судя по тону, высказал какую-то претензию.