Юля подавленно молчала. Боже, она никогда не сможет сама проверить так много параметров при обмене. Как злы люди, какие свирепые нравы царят в этом мире! Как надо всего опасаться! Как страшно!

– А вы знаете, – продолжала адвокатесса, – как давно ваши обменщики живут в своей квартире? Не знаете. А между тем, тут может быть всякое. Они, может, и сами не подозревают, кто у них еще прописан. Вот так тоже – поменялись без проверки. Может, в этой квартире жил когда-то какой-нибудь несовершеннолетний, выписанный временно в интернат инвалидов? А потом заявится и будет качать свои права на жилплощадь.

– Неужели такое бывает? – всплеснула руками Юлия.

– Ха! Еще как бывает! – отмела все ее сомнения адвокатесса. – Все бывает. Я тут два года в процессе сидела (Содом и Гоморра!): обмен-цепочка, тридцать семь человек. Одна какая-то прошмандовка, назовем, наконец, вещи своими именами, неправильно документы оформила и – привет. Все обратно поехали. Это вы представьте только! Тридцать семь человек, с адвокатами, со свидетелями, всех же собрать надо, никто же обратно ехать не хочет! Все поехали, все. Одному пню старому не понравилась новая квартира: шумно, видишь ли, ему, как будто он на старости лет слышит что, пентюх вредоносный. Так он поплелся в суд, верещал: обманули, требую признать обмен недействительным. Ну, а судья зацепилась за эту неправильно оформленную бумажку. Вот вам и пожалуйста.

– И ничего нельзя было сделать? – изумилась Юля.

– Не всегда можно что-то сделать, – доверительно понизила голос адвокатша. – Судья такая попалась, равнодушная к чужим бедам. Уперлась: закон есть закон. А на людей ей плевать. Так что проверяйте, проверяйте каждую запятую в своих документах. Внимательно смотрите: правильно ли проведена приватизация, если таковая имеется, не были ли ущемлены при этом, не дай бог, права несовершеннолетних и пенсионеров, если таковые были на момент приватизации прописаны в квартире. И так дальше, и так дальше, и так дальше…

– Как же это проверить? – почти в отчаянии воскликнула Юлия.

Адвокатесса вздохнула, посмотрела исподлобья на клиентку, вздохнула еще раз и сказала, понизив голос:

– Пойдите в ЖЭК, дайте коробочку конфет паспортистке, попросите показать вам старые, именно старые книги учета жильцов. Никаким выпискам из ЖЭКов никогда не верьте. Я сама, когда надо представить в суд, предположим, документ о жилищных условиях, всегда даю девочкам шоколадку и прошу не вписывать в лицевой счет бабушку, умершую в 1960 году, и дедушку, выписавшегося в дом престарелых. Хотя они в лицевом счете числятся еще. И должны числиться. Поскольку очень важно прослеживать при заключении сделок по купле-продаже либо при заключении договора мены, как в вашем случае, кто был прописан в квартире на протяжении ее существования. Вы поняли меня? У вас еще есть ко мне вопросы?

Тогда адвокатесса назвала солидную сумму, перечислив множество статей жилищного, семейного, уголовного, а также почему-то и кодекса о труде, коих они коснулись во время консультации.

– Вот видите, какой у вас сложный вопрос, – широко, по горизонтали растягивая свой лягушачий рот, она протянула Юлии свою визитку. – Если возникнут сложности, обстоятельства – обращайтесь.

Юлия покинула юридическую консультацию почти что в панике. Надо же, сколько опасностей подстерегает их с Алешей на пути к обмену. Ужас, ужас! Да, адвокатесса абсолютно права: в эти тяжелые, безрадостные времена нужно быть необыкновенно осторожными. Иначе непременно обжулят. А уж этого никак нельзя допустить. Хотя теперь жуликов развелось – видимо-невидимо.