Дом наблюдал, как течет жизнь, и старел вместе с нами, отдавая каждому кусочек себя. В итоге отдал всё, что у него было. Всё закончилось одним мартовским утром: дом опустел совсем. Моя бабушка Ира, оставаясь там до конца, тоже отдала всю себя. Каждой веточке в саду, каждой розе и пиону, каждой луковице тюльпана, которую дедушка Фима заботливо привозил ей из заграничных командировок.

Но наш миг – вечность. Стоит только на секунду закрыть глаза.

На пороге новых открытий,

Под плечами, под самой кожей

Будоражат меня мурашки

И разносятся эхом молний.

Открывая балкон ночью

И смотря на труб дым,

Вспоминаю твои очи,

То, о чем ты мне говорил.

О далеких твоих мечтаниях,

О твоем большом пути.

Я смотрю на звезды дальние,

И всё замирает внутри!

На далекой-далекой улице,

Где когда-то ты маленький жил,

Распускаются так же лилии,

Цветут абрикосы и дым

От весенних костров по улице

Разнесет, пронзив нас насквозь!

Все желания наши и помыслы

И созревших цветов гроздь

А на улице запах хлеба,

Запеченного на костре

И уже фонаря тени,

Свет на зеленой стене.

Вот и сгущаются краски,

Вот отключили закат.

И силуэт убегает

В пышущий жизнью сад.

Я хожу на гимнастику, со своей незаменимой подружкой Катей.

Мы вместе всюду. Тётя Марина – мама Кати – часто забирает нас после тренировок и в буфете покупает своей дочке вкусную конфету, с розовой Barbie на упаковке. Мне ни разу не предлагали, и я не просила, но постепенно грусть накапливалась. Как-то раз стало совсем обидно, и я решила, что раз мне родители денег не дают, то я их откуда-то достану.

Моей прабабушке Нине на сберкнижку приходила пенсия, она ее снимала и хранила в коричневом шершавом кошельке под подушкой. Я это знала и никогда туда не залезала, не было нужды. И вот ситуация поменялась.

Как-то раз, прыгая на бабушкиной кровати, я вспомнила про кошелек, и, пока я была в комнате одна, сделав вид, что я упала – стала искать рукой кошелек под подушкой. Нащупав нужный предмет, достала его и вытащила первую бумажку, быстро скомкала, запихав в карман сарафана. В комнату нежданно вошла бабушка, браня меня на ходу: «Даша! Ну сколько я тебе говорила! Сколько просила тебя не прыгать на кровати! Я потом не могу спать из-за пружин!» Я еще раза два-три прыгнула и, соскочив, унеслась дальше бегать-играть.

На следующий день после тренировки я стояла в очереди в буфет, ёрзала на месте от предвкушения, Тётя Марина была слегка удивлена, что я тоже что-то собралась покупать. Подходит мой черёд – я протягиваю заветную бумажку, и продавщица говорит: «Ого! Ничего себе, крупная какая! А нет помельче?»

Тут уже и тётя Марина обратила внимание на крупную купюру, собрала брови ближе к носу и говорит: «Что-то мама тебе большую слишком денежку дала, это же как целая зарплата!» – помню яркий блеск её почти черных глаз и нотку хитрости в голосе – всему этому я не придала значения.

А продавщица тем временем бегала, искала сдачу, пытаясь разменять у ожидающих своих детей родителей. Одна видная тётушка открыла сумочку из блестящей кожи, покопалась там и достала стопку оранжевых бумажек, отсчитала нужное и отдала продавщице, забрав мою синюю бумажку.

Домой я шла ужасно счастливая: наконец-то у меня конфета с Barbie, там ещё и наклейка внутри оказалась! Мы с Катей лопали заветную вкуснятину, а я всё прокручивала в голове, что у меня целая зарплата в кармане ещё – это же я сейчас всех обрадую дома, сколько всего ещё накупим!

Прибежав, я со входа закричала: «А я зарплату принесла!» – как будто я это заработала. Мама очень удивилась, подошла и оценивающим взглядом взглянула на пачку денег.