Майкл, пользуясь случаем, внимательно осмотрел девушку. Ее поза говорила об уверенности и нежелании подпускать к себе кого бы то ни было. Прямая спина, высоко поднятая голова, скрещенные руки и ноги… Кажется, она даже немного откатилась от Коннора на своем кресле пока детектив был занят изучением письма.

Могла ли Эва Белова совершить убийство? Вполне. Могла ли она стать жертвой? Возможно. Майкла всегда раздражала возникавшая в начале почти каждого расследования неуверенность в выборе подозреваемого. Что скрывалось за этой маской властности и пренебрежительности?

– У вас дома установлены камеры?

– Сегодня распорядилась, чтобы служба безопасности занялась этим. – Казалось, ей было плевать, что рядом с ней кто-то находится и пытается вывести ее на диалог. Виды за окном были гораздо интереснее.

– Да, и о службе безопасности информация мне тоже пригодится, – вслух размышлял Майкл, не отрывая от нее взгляда. – В последнее время у Моргана не появлялись никакие подозрительные новые знакомые?

– Не припомню.

Майкл в сотый раз подумал про себя, что не рад ввязаться во всю эту кутерьму с бизнесменами и их проблемами. С убийствами наркоманов и бродяг работать было легче.

– Когда мне отдадут тело Сэма для погребения? – внезапно спросила Белова.

– Думаю, это будет возможно уже завтра. Сами понимаете, это не рядовое убийство, нужно изучить все досконально. Кстати, Морган ничего не употреблял?

– Что?! – Наконец-то он смог привлечь ее внимание. Белова повернула к нему свое, как бы Майклу не хотелось этого признавать, привлекательное, но побелевшее от негодования лицо.

– Ну, всякие наркотические вещества…

– Нет!

На сегодня с нее и с него было достаточно. Еще пара неосторожных фраз и она вообще откажется с ним общаться:

– Ладно, это пока все, что мне надо было знать. Но предупреждаю, мне придется периодически навещать вас.

Белова шумно выдохнула:

– Прекрасно.

– Тоже был рад с вами повидаться.

Эва возвращалась домой с единственным желанием – чтобы этот день поскорее закончился.

Сопровождавший ее до дома охранник – всем внешним видом показывавший принадлежность к своей работе, – широкий в плечах, необычно высокий и несколько комично выглядящий за рулем компактного седана, озабоченно посматривал на Эву в зеркало заднего вида.

– Айзек, если вам есть что сказать, я внимательно слушаю, – устало протянула она.

– Да как бы вы не потеряли сознание прямо в дороге. Не хотелось бы, чтобы кто-то подумал, что тому виной мои водительские навыки, – его темные глаза в зеркале озорно блеснули.

Эва рассмеялась:

– Не беспокойтесь, я нормально себя чувствую, просто сильно устала. Это был бесконечно длинный день, – она посмотрела в окно на проносившиеся мимо стеклянные высотки.

– Знаете, я недавно столкнулся с чем-то подобным, – когда жена рожала. Думал, это никогда не кончится. Никогда не видел ее одновременно такой злой и беззащитной. И даже не знал, что она умеет так ругаться!

Эва закусила губу. У нее совершенно вылетело из головы, что у Айзека Рида совсем недавно родилась дочь:

– Айзек, я могла запамятовать, но, кажется, вы не говорили, как вы ее назвали.

– Мари – в честь бабушки жены. – Говоря о дочери, он заметно оживился. – Мы ж до последнего не знали, кто будет – парень или девчонка. Я думал, парень, – хотел назвать его Чарльзом, – всегда нравилось это имя. Такое оно, знаете… Что-то в нем есть аристократическое, – хохотнул Айзек. – А тут на тебе – девчуля. И такая, знаете, крупная, крепкая, я сначала и не поверил, что девочка!

Эва улыбнулась:

– Мари – очень красивое имя.

– Спасибо! – Было необычно и одновременно трогательно видеть Рида смутившимся. – А вы сами… пока не думали о детишках? Ну… как там назовете потом, если мальчик или девочка?