– Типа бегают? – недоуменно уставилась Маша на спутника.

Кирилл посмеялся, выискивая знакомые лица.

– Ага. По дорожкам ноздрями.

Маша с любопытством наблюдала за новым проявлением свободолюбивой человеческой натуры:

– И это обязательно?

– Нам – нет. У нас тот период, когда притуплённые психиатрическими медикаментами чувства вновь возвращаются в первозданной форме.

Постепенно глаза начали привыкать к вездесущей тьме, и к Кириллу начали подходить здороваться знакомые. Большинство на него смотрели с осторожностью, так как были осведомлены о его случившейся трагедии, но заводить об этом разговор никто не решался. Парень читал сдержанную неловкость в чужих глазах, но не акцентировал на этом внимание. Подобравшись к сцене, он увидел за пультом Фуджика и засиял от счастья. Друг здорово похудел и чувствовал себя на месте диджея в своей тарелке.

– Сейчас я тебя познакомлю с лучшим человеком на земле! – предупредил Кирилл, и Маша тоже улыбнулась.

Они тайком начали подбираться к самодельной сцене, сделанной по образу сказочной избушки на курьих ножках. Фуджик был сосредоточен на сете и с помощью битов управлял телами слушателей, поэтому подкрасться удалось незаметно.

– Уважаемый хедлайнер данного фестиваля, – обратился Кирилл с наигранным волнительным заиканием, – разрешите у вас попросить автограф?

Фуджик резко обернулся и ошарашенно уставился на исчезнувшего полгода назад друга детства.

– Кирюха! Твою мать! Кирюха, настоящий!

Он оставил пульт и кинулся в объятия к товарищу. Своими огромными руками он крепко сжимал хрупкое тело, завёрнутое в пижаму.

– Ну всё прекрати, а то Машка ревновать будет! Кстати знакомься…, – Кирилл освободился и представил подругу, – Мой личный спаситель! Если бы не она, из меня бы сделали курицу гриль на электро-судорожной терапии…

Маша заглянула Фуджику в лицо и увидела выступившие на глазах слезы. Он не мог сдерживать эмоций и поэтому молча обнял за компанию и девушку. Она почувствовала, что ему можно доверять и отнеслась как к родному.

– Я думал, что уже всё…, – вытирал он мокрые щеки. – Стервятники доклевывают твоё худощавое тело над Гудзоном…

– Ещё чего! Мы ещё задержимся в этой жизни! Она должна мне неимоверное счастье после всего случившегося!

– Это точно…, – прокручивались в голове все известия о страшных событиях.

– Ну чего ты раскис?! Давай соберись! Тебя вон твой Олимпийский ждёт!

На сцене выплясывало около десяти человек, ещё столько же спокойно двигали торсом в тени. Играл автоматический проигрыш, и все ждали возвращения диджея.

– Сейчас я доиграю отрезок и попрошу подменить меня ненадолго, – заверил Фуджик.

– Даже не думай! Мы че, думаешь, пришли твою болтовню слушать?! Мы будем вкушать твоё творчество!

Фуджик переменился в настроении, заразившись от друга беззаботной радостью.

– Есть какие-то пожелания, может быть?

– Можно больше техно? – вежливо попросила Маша. – А то, когда долго вертишься под один хаус, потом ноги невозможно сдвинуть с места.

– Это точно, – посмеялся он, – Сделаю! Ради вас что угодно!

Диджей вернулся за пульт в совершенно ином настроении и танцпол заиграл новыми светодиодами. Кирилл с Машей присоединились к толпе и предали тело ритмам танца. Их первобытные душевные порывы слились с битами воедино. Руки и ноги отсоединились от мозга и начали существовать по собственной воле. Фуджик наблюдал за двумя сумасшедшими в больничных нарядах и заряжался ещё большей энергией, передавая её в динамики. Маша почувствовала волну свободы и уже принимала этот лес за собственный дом.

– Кажется, пока у нас всё получается! – заверила она.