Вот на горизонте нарисовался дом. Я ускорил темп, но цель удалялась словно во сне. Я начал повторно набирать подряд все контакты, но без результата. Наконец я добрался до парковки. Рефлекторно начал высматривать окна 8 этажа. Свет горел во всех комнатах. Я на ходу достал ключи и двумя скачками пролетел лестницу, оказавшись около подъезда. Сердце вырывалось из груди, мне не терпелось оказаться наверху. Прозвенел домофон, открылась дверь, я кинулся к лифту и вдруг увидел Сашу, потеряно слонявшегося возле стены.

– Ты…Ты…, – заплетался я от удивления, – ты что здесь делаешь?! Почему один?!

Саша был очень рад меня видеть и сразу кинулся в объятия.

– Папа пришёл домой… Он снова пристаёт к маме…, – повторял он с испуганными глазами, на которых наворачивались слезы.

Я окончательно пришёл в себя. Отфильтровав сотню мыслей за секунду, я отстранил от себя младшего брата.

– Иди на улицу. Я сейчас поднимусь и заберу маму. Мы спустимся и вместе уйдём. А ты подожди пока на площадке.

Именно так, слово в слово, было сказано моими устами. Саша беспрекословно послушал старшего брата и хоть ему было очень страшно, он мужественно побежал на улицу. Нажимая кнопку лифта, я провожал мальчика взглядом. Раздался вновь сигнал домофона, Саша выскочил на улицу. Через пару секунд до моих ушей донёсся протяжный женский крик, а за ним грохот. Я осознал, что рядом с подъездом сверху упало что-то тяжёлое. Неестественный шум меня побудил оставить ожидающий лифт и броситься на улицу. Снова запищал домофон. Но дверь не закрылась, потому что моя оцепеневшая фигура преградила ей путь. Я стоял на пороге и чувствовал холод. Затем холод перешел в дрожь. А дальше эта дрожь медленно-медленно начала пожирать мои внутренности.

Я смотрел остекленевшим взглядом на асфальт рядом с лавочкой. На нём лежали два трупа. Два замерших тела. Я сначала не мог поверить. Думал это галлюцинации. Это просто не могло быть реальностью. Ноги парализовало. Мне с трудом удалось заставить их идти. Я не могу описать, что я чувствовал. Не существует таких слов. Я подобрался ближе. У моих ног лежали мёртвые мама с Сашей. Они не шевелились и не дышали. Она вновь его прикрыла собой и прижала к своему телу. Та же поза, в которой я их запомнил в последний раз тем утром. Они снова спали и им было плевать на этот проклятый мир. Я тихо присел на корточки и взял их ладони в свои. Хотел ощутить то самое родное прикосновение. Но их руки больше не могли разделить мое тепло. Они тянулись вниз, к холодной земле. Я не сдавался и сжимал крепче, но ничего не получал в ответ. Их лица обратились к пустоте и остались там навсегда. С дрожью в теле я сложил их руки вместе и резко отошёл назад. Я не хотел мешать. Им не нужен был больше этот мир. Всё происходило в нём случайно. Нам оставалось только самостоятельно найти какой-нибудь смысл.

Я не звал на помощь. Не оглядывался по сторонам. Не проверял окна, из которых выбросилась мама. Я, не спуская глаз с мёртвой идиллии, сел на бетонную ступень. У меня не было подходящих мыслей и чувств на такой случай. Не было объяснения случившемуся. В один миг у меня не стало мамы и брата. А если нет их, значит нет и меня. Я сказал себе, что меня отныне не существует. Я вставил рукой один наушник в ухо. Звучала не доигравшая "Sad eyes". Песня провожала нас. Ведь мы отправлялись далеко от жизни. Мои единственные родные люди, размазанные по асфальту временем и роковым совпадением. И я, стёртый до исчезновения увиденным и осознанным.

7.

Я ни с кем не поддерживал связь, но люди и так быстро узнали об ужасающей невероятной трагедии. Последующие секунды, минуты, часы, дни мое тело пребывало в тени. Без потребностей, желаний и борьбы. Психическое нездоровое состояние даже не давало мне покончить с собой. Ритуалы изменились: теперь я не молился, теперь я днями и ночами напоминал себе о том, что виновен в смерти своих любимых. Я прозябал то в депрессии, то в самобичевании.