Сама же я, как быстро выяснила, очутилась в императорском дворце в услужении у самой императрицы, видимо привлечённой моей необычной по здешним меркам внешностью. Теперь, чтобы уж полностью соответствовать историям о попаданках, мне следовало стать объектом страсти какого-нибудь принца. Ну или, на худой конец, герцога. Впрочем, тут не было герцогов. Были гуны, ваны, хоу и ещё какие-то совершенно незнакомые мне титулы.

Но, разумеется, прислуживать императрице я начала не сразу. Сначала нужно было пройти обучение, принять подобающий вид и усвоить соответствующие манеры.

Та девушка – доверенная прислужница её величества Юнэ Манэй – отвела меня к двум женщинам: старшей и младшей управительницам дворца императрицы, как я потом узнала. Что-то им объяснила, те скептически оглядели меня с ног до головы. Потом старшая что-то у меня спросила. Я не поняла и только молча захлопала глазами. Та терпеливо вздохнула и коснулась своей груди указательным пальцем.

– Лу Хуэдун. Тим? – и палец указал на меня.

А, они, видимо, хотят знать, как меня зовут. Что ж, моё имя уже однажды переиначили. Я взглянула ей в глаза и чётко произнесла:

– На-таль-я.

– Таль-о? – переспросила Лу Хуэдун, переглянулась со второй, и обе рассмеялись.

Так я, сама того не зная, наградила себя накрепко приклеившимся прозвищем, заменившим мне имя. Уже потом я узнала, что словом «та» здесь называют башни, пагоды и даже обелиски – в общем, что-то длинное, возвышающееся над окружающей местностью. Слово же «льо» можно перевести как «прекрасный», «очень красивый». Моя внешность никак не попадала под местные стандарты красоты, так что обозвать себя «красивой» вполне тянуло на шутку, а вот ростом я действительно превосходила большинство здешних представительниц прекрасного пола и кое-кого из мужского. Так и стала я Тальо – «прекрасной башней».

Впрочем, здесь все имена были значащие, к чему мне пришлось довольно долго привыкать. И моё было ещё далеко не худшим представителем здешнего именословия.

На этом участие старшей управительницы в моей судьбе практически окончилось, и она полностью передала меня на попечение младшей, сухопарой женщине с поджатыми губами. Звали её Нач Бу, но обращаться к ней следовало «госпожа Нач» или «госпожа младшая управительница».

Первым делом меня попытались переодеть в здешнюю униформу, и тут госпожа Нач столкнулась с теми же проблемами, что и обозники. Вся одежда, хранившаяся в здешних кладовых, была мне коротка, и большая часть – узка. «Та! Та!» – неоднократно раздражённо повторяла Нач Бу, протягивая мне один предмет гардероба за другим. В конце концов мне более-менее что-то подобрали, полностью обновив моё одеяние.

После, конечно, мне сшили всё по мерке. Как я потом убедилась, служанки тут носили точные копии господских нарядов, разница была в качестве материала, отделки и украшений. И в количестве одёжных слоёв: госпожа могла напялить пяток халатов или юбок, служанки, как правило, довольствовались одним-двумя соответствующими предметами гардероба. На меня, помимо нижней рубашки-распашонки с завязками под грудью, надели ещё довольно длинные, до середины икр, свободные штаны из белой ткани и нижнюю юбку, державшуюся в талии на завязках. Поверх рубашки полагалось надевать белую блузу с тонкой отделкой, открывавшую шею и имевшую узкий треугольный вырез до середины груди. Потом приходил черёд чего-то вроде нежно-розового сарафана без бретелей или даже платья без плеч – обтягивающий, плотно зашнурованный на спине корсаж, поддерживавший грудь, плавно переходил в довольно широкую юбку. Всё это перепоясывалось красной лентой. И поверх всего надевался красный халат без застёжек с широкими рукавами и подолом столь длинным, что сзади он волочился по земле. Дополнял всё это великолепие длинный тонкий шёлковый шарф, который полагалось изящно носить на согнутых локтях, так, чтобы сзади он свисал почти до самых пяток.