И где-то тени бродят по земле,
Но кто там? Это князь славян печальный
Он проиграл и потерял свой мир,
Он только мстить решает, мой воитель.
А хан молчит, среди стихов и лир,
Так грустен этот темный победитель.
А их не судят, это знаем мы,
В плену, во сне, очнуться мне едва ли,
Под сводами пустынными тюрьмы,
Славянские вдруг песни зазвучали.
Я спасена, наложницы толпой,
Вдруг окружили, и поют, как птицы,
– Ты молодец, мы все теперь с тобой.
Но плен есть плен и что мне веселиться?
И если бы не этот рыжий кот,
Я поднялась б на башню в час рассвета
И прыгнула, чтоб ощутить полет,
В последний миг в песках растаяв где-то.
И ни следа, ни стона, ни тоски,
В тюрьме своей я не оставлю. милый,
Как даль туманна, и как дни горьки,
Мой светлый князь, я так тебя любила
№№№№№№№№№№№№№№№
Сказки зимнего леса
Сказки зимнего леса пленили своей красотой,
Мне рассказывал Леший, что лес умирает зимой,
Засыпают нам звери, и змеи уходят от нас,
Только стало теплее от сказок, рожденных сейчас.
Снежный кот потянулся, и что-то мурлычет тайком,
Белый волк мой вернулся, к огню он уселся, о нем,
Кот с Ягой говорили, и слушали мышки, шурша,
Мертвый лес оживили. В нем осталась душа.
Там Кащей проносился, и снова медведя ругал.
Мертвый лес озарился, и волчонок в снегу замерзал.
Подхватил его Банник, и в баню уносит тайком,
Он с Кощеем не сладит, волчонок играет с щенком.
И мороз им не страшен, и так веселит их огонь.
В белой шубке устало одиноко бредет средь снегов,
Это кто? Василиса, сбежала она из дворца,
И опять веселится, мертвый лес не пройти до конца.
Это зимняя сказка – пылает костер на снегу,
Волк взирает с опаской, щенок утопает в снегу,
Но несется к ней снова, снежный кот потянулся туда.
Мир оживший взволнован, его не пугает беда.
Если духи и звери мертвый лес не оставят вовек,
То, теряясь в метели, тепло там найдет человек.
Даже в ярости вьюги, он светлые видит миры,
Сказки зимнего леса – иллюзии снежной игры.
Последние минуты бытия. Смерть Волхва
Упал чародей, на заснеженном поле остался,
На небо взглянул, с этим миром легко попрощался.
Он знал, что вернется, изжив и тоску и печали,
И яркие звезды последним салютом сверкали.
И дивно белело бескрайнее снежное поле,
Он столько служил им, и с ветром отчаянным спорил,
Он вместе с князьями ходил на пиры и в походы,
Но где те князья, да и силы его на исходе.
И темная птица, и волк в этот лес заглянули,
Чтоб снова проститься, и в Ирий спокойно вернуться.
Он смотрит на небо, и знает – дорогу осилит.
И черные птицы, как вражьи стрелы, носились.
А он усмехнулся, остался за гранью внезапно,
Какой-то колдун все кружил и легко и азартно.
Уход в возвращении, в рождении начало ухода,
Морена взглянула, отпрянула Нию в угоду.
Владеющий тьмой в этом поле коня остановит.
– Ты нынче лишь мой, это Велес скулит и злословит,
Тебе не подняться, тебе не осилить дорогу,
Старик, ты устал, и послужишь лишь черному богу.
И в этой усмешке такая жестокая сила,
Волк воет протяжно, и темная птица носилась,
И тот, кто казалось, от снега не сможет подняться,
Рванулся в просторы, и начал над Нием смеяться.
Такое ль терпеть в тишине, в пустоте Властелину?
Коня он хлестнул, поднимая там снега лавину,
Но Лада с небес протянула свой пояс внезапно.
Ушел чародей, усмехнувшись с тоской и азартом.
Конь черный и всадник останутся яростно в поле,
И с кем-то еще Властелин в это время поспорит,
Но больше не видели в мире немом чародея,
Он там, в небесах, это знали и люди и звери.
Он вместе с князьями ходил на пиры и в походы,
Но где те князья, да и силы его на исходе.
Он знал, что вернется, изжив и тоску и печали,
И яркие звезды последним салютом сверкали.