Скованные шаткой интригой с примесью неопределенности желаемого и необходимого, Бэккер и Люба поддались на приглашение Клендата следовать за ним в центр берега Основателей так, словно сама гравитация указала им путь наименьшего сопротивления. В нескольких метрах от скамейки, где сидела Люба, оказалась спрятанная круглая площадка, начавшая плавный спуск вниз сразу же, как все трое оказались на ней. Люба, возможно, и обратила бы более пристальное, испытывающее внимание на Клендата и Бэккера, если бы не обнаружение по всей поверхности скалы высеченных скульптур. Выходя из основных дверей внутри горы, Люба увлеклась видом Опуса, так что изначально толком и не заметила визуальное преображение огромной горы. В ту ускользающую секунду, когда лифт только начал опускаться, она успела чуть-чуть разглядеть некоторые неизвестные ей лица мужчин и женщин, как и целые тела в разных величественных позах почти голышом, при этом в последний момент ей попались на глаза некоторые скульптуры достаточно примитивных роботов, обращенных как к людям, что составляло целые сцены знакомства и мирного объединения, так и единичные, словно исторически важные механические личности. Почему-то ей хочется детально рассмотреть всю эту огромную работу скульпторов ради странного, неестественного для нее честолюбия: ведь если там нет ни ее, ни уж тем более первых людей с ее матерью, то эта несправедливость должна быть исправлена! Люба быстро останавливает этот примитивный поток потакания слабого характера, цепляясь за спасительный крюк в виде интересного вывода: отсутствие в этом семействе памятников всех ее близких людей и ее самой лишь защищает память прошлого от грязи настоящего.

Несмотря на искреннее удивление состоянием Любы, Клендат куда больше был заинтересован состоянием Бэккера: он то ли замкнулся в себе, словно в коконе, защищающем от реальности, то ли просто, что называется, «плыл по течению». Этот человек столько совершил, что, казалось, должен переживать больше остальных о судьбе своего наследия – но на деле все вокруг стало ему тягостным и чуждым, навязанным против воли, чему преисполненный своеволием и упрямостью Бэккер не особо-то и рад. Но, несмотря на некоторые изменения в плане, Клендат не сомневается в грядущем, ведь оба они сейчас с ним, а значит, процесс запущен. Осталось лишь вовремя адаптироваться под их реакцию, соблюдая тончайший баланс между их произвольной волей и той, которую они будут лишь считать произвольной.

Лифт остановился, следуя за Клендатом через короткий коридор с белыми изящными стенами, они быстро оказались в небольшом помещении с невысоким потолком, дальняя часть которого отделена явно крепким, немного изогнутым наружу стеклом.

– Знакомьтесь – Ткач!

За стеклом к потолку был прикреплен грубый металлический скелет, скорее напоминающий набросок конструкции с несколькими компактными конечностями, должными работать с очень тонкими, словно нити, волокнами, которые, как видят Бэккер и Люба, сотнями находятся в постоянном движении по прямой, уходя и приходя через крошечные отверстия в потолке, полу и трех стенах, создавая бесконечный танец прямых углов.

– Лучший аналитик в истории. У него есть доступ ко всем доступным нам знаниям, которые не только им анализируются, но и сохраняются вместе с результатом анализа на физическом носителе, частью которого и являются эти нити.

– Символично.

– Знал, что ты оценишь, ведь твое Триединство и зародило его суть. – Клендат улыбнулся, Люба же смотрела мрачно.

– Но он ничего не делает, просто висит и…

– Бэккер, ты просто не видишь этого. Его скорость выше возможности зрения. Все шесть манипуляторов изолирую сегмент, дабы не нагружать вспомогательный коллектив нейросетей, исполняющих своих задачи.