– И что это такое было?! – Оскар закричал в момент, как догнал Алви, украдкой поглядывая вокруг.

– Обычная молитва. – Брошенный испуганным тоном ответ лишь подтверждал смятение Алви. – У вас же на Коме была церковь, неужели…

– Церковь была, да только, видимо, не такая! Молитва Матери и Отцу, следуя оставленному ими Наставлению, – ничего больше! Даже статуй толком не было. Да и не верующий я был, знаешь ли! Я человек науки!

– Похоже, придется это менять, – проронил Алви пугливым тоном.

К Насте и Роде они возвращались бегом, словно скрываясь от чего-то пугающе-неестественного к привычно-нормальному, что в целом не сильно было далеко от правды. Факт регенерации неизвестного старика с бледной кровью от какой-то молитвы ощущался Оскаром слишком знакомым своей ненормальностью, коснувшимся его мировоззрения еще в Монолите, когда Бэккер учинил временную петлю, запустившую процесс гибели его родного города. Тогда размеренная жизнь вывернулась наизнанку из-за столкновения с чуждой человеческой мысли наукой, обуздать которую Техгруппа во главе с отцом Роды и Настей пыталась с незавидными неудачами. Так что были те, кто все же способен противостоять учиненному Бэккером хаосу, среди которых находился и его отец – Игорь Козырев, протекторат Монолита. Те великие люди сражались с ужасным врагом за спасение своего народа… Больше нет ни тех людей, ни того народа… Оскар почти один несет столь же почетное, сколь тяжелое наследие своего отца… несет все глубже и глубже сквозь череду неконтролируемых событий. И на подступе к площади с кривыми деревьями, где он оставил раненую Настю под присмотром Роды, случилось еще одно необъяснимое событие.

Раздражающей туман будто бы танцевал, следуя лишь ему известной мелодии непринужденно и легко, заигрывая с ними в прятки, раскрывая истину за мгновение до точки невозврата. Казалось, сам звук исчез, а течение времени замедлилось, разрешив лишь принимать запоздалые выводы. Оскар не заметил сдерживающего его рукой Алви, вцепившегося в его плечо, дабы удержать от поспешного порыва вступить в неравную схватку. Оттого он внимательно и рассматривал все и вся, прячась за крупным деревом, выжигая в памяти ненормальные события. Первым делом, прячась не без помощи тумана за скрюченным деревом, Оскар подметил отсутствие какого-либо огнестрельного оружия и брони у пятнадцати человек. На них не было никакой одежды, совсем, лишь голые, немного полненькие, но все же крепкие на мускулатуру тела с заметным волосяным покровом. Они казались и вовсе некими первобытными дикарями, если бы не организованность, осмысленность в действиях и вполне светлое, чистое, даже красивое лицо без бороды. Волос на голове почти не было, лишь какой-то миллиметр-другой покрывал их идеально ровные черепа. На лица и фигуры они были слишком похожи, отчего считать их одной семьей не составляет затруднений. Даже более того, отсутствие каких-либо слов или звуков с сохранением понимания действий друг друга лишь добавляет уверенности в их развитой коллективности. Молча, без лишних движений, без намека на споры или недоверие, они стояли кругом вокруг того домика, откуда Оскар прибыл с остальными.

Не было видно ни Роды, ни Насти, и уже начали возникать самые страшные мысли на их счет: ведь окружили они этот домик своими спинами явно по какой-то причине. К счастью, слегка расступившийся туман раскрыл происходящее. Из дома вышли двое, неся на носилках их палок прикрытое большой тряпкой шевелящееся тело. Прямо за ними появилась Рода, которую вывел третий. Он держал руку на ее плече, ведя вперед пугающе безвольное тело Роды, чьи руки закованы в толстые цепи кандалами, как и горло с ногами. Злобный, бесстрашный взгляд Оскара перескакивал с одного врага на другого, пока те плавно двигались направо, видимо, туда, откуда пришли. Сколько бы он ни прокручивал в голове сценарии нападения, ни один не мог приблизить его хоть к какому-то удобоваримому успеху в спасении Роды и Насти. Он ничего не может им противопоставить, ничего! Его убьют в мгновение, как пусть и малую, но все же опасность, ведь от женщин им есть что получить, а вот от него… Если бы не все еще сдерживающая яростную ненависть рука Алви, то, вероятно, он бы все же слепо ринулся в бой, ибо уже не хочет думать о причинах и следствиях, строить теории и заниматься адаптивной стратегией, держа в уме новую пачку противоречивых точек зрения на происходящее. Он так от всего этого устал, что хочет простоты… Может быть, из-за этого он готов был принять гибель Насти? Вновь ответ он так и не нашел, как и ничего не предпринял по причинам столь же неожиданным, сколь удачным: появился старик, чьи молитвы Матери Кассандры вернули ему здоровье. Старик игнорировал Алви и Оскара, сразу же идя к ним, начав кричать обвинения, чтобы моментально привлечь их внимание. Остановившись, они молча смотрели на него. Те, кто несли носилки и вели Роду, так и остались в центре, просто зафиксировав свои положения.