– Так возьми с собой – и разберешь, пока будешь ждать. Ты же сам говорил, что девяносто девять процентов времени на работе ты просто сидишь в машине и ждешь.

Она протянула мне кипу и заглянула в глаза. Что и говорить, Эйжа-Дениз не зря ругалась с матерью, потому что знала, как она нужна мне.

Я взял папку, и дочка улыбнулась.

– Дядя Глэд звонил, – сообщила она, когда я принялся пролистывать счета, рекламные листовки и разнообразные запросы от клиентов, судов и, естественно, бывшей жены. Еще среди бумаг лежал небольшой розовый конверт, подписанный вручную, судя по маркам – из Миннесоты.

– Да? – пробормотал я. – И что же Глэдстоун говорит?

– Они с Лиманом, Вороном и мистером Ло сегодня играют в карты тут неподалеку.

– Его зовут Джесси Уоррен, а не Ворон, – поправил я. – Он просил меня называть его так.

Мне не слишком нравились друзья Глэдстоуна, но по большей части он старался держать их подальше от офиса. И потом, я был обязан Глэду: после ареста он мою шкуру спасал не раз и не два.

Только потому, что меня посадили в одиночку, я не стал убийцей. А когда у меня не было денег ни на аренду, ни на алименты, именно он одолжил мне сумму, которой хватило даже на то, чтобы открыть «Детективное агентство Кинга». Он же и подкинул мне первых клиентов.

Но самое главное, он помог мне уладить дела с уходом из полиции Нью-Йорка. Я лишился и пенсии, и льгот, но сохранилась медицинская страховка и для Моники, и для моей дочери. И уж совсем волшебным образом в моем личном деле не осталось никаких порочащих записей.

Кстати, я уже пару недель как начал читать роман почти столетней давности «На Западном фронте без перемен»[2]. Так вот, там один персонаж напоминает Глэда – Станислав Катчинский (Кат). Кат мог найти хоть еду на кладбище, хоть красавицу в разрушенном бомбежкой здании. И когда вся немецкая армия страдала от голода, Кат появлялся в отряде с запеченным гусем, головой отменного сыра и несколькими бутылками красного вина.

В таких друзьях, как Кат или Глэд, нельзя сомневаться.

– Я ему сказала, что ты будешь работать, – сообщила Эйжа.

– Ты мой ангел.

– Он собирался заскочить до твоего ухода.

Между тем меня заинтриговало письмо из Миннесоты, но я решил пока отложить чтение.

– Как поживает мама? – спросил я.

– Нормально. Хочет тебе написать, чтобы ты дал денег. Они с Тессаром надумали отправить меня в Италию – на конференцию молодых ученых в Милане.

– Звучит здорово, прямо-таки почетно.

– Там будет человек сто, и из них только четверо из Америки. Но я туда не хочу. Ты им скажи, что поможешь, а платить на самом деле не придется.

– Почему это ты туда не хочешь?

– Преподобный Холл устраивает специальную школу при церкви в Бронксе, там лучшие студенты естественно-научных классов будут показывать проблемным детям, как ученые проводят эксперименты.

– Знаешь, по-моему, тебе пора бы уже начать хоть в чем-то бедокурить, – посетовал я с несколько преувеличенной скорбью в голосе.

– Почему? – непритворно обеспокоилась Эйжа.

– Потому что как отец я должен хоть иногда тебе в чем-то помогать. Но ты прекрасно учишься, сердце у тебя золотое, и за неразобранную почту ты меня стыдишь; так что мне уже, кажется, и вовсе нечего тебе предложить.

– Папа, но ведь ты уже сделал для меня кое-что очень важное.

– Что же? Купил тебе «Хэппи Мил» или хот-дог?

– Научил меня любить книги.

– Ты же ничего не читаешь, кроме школьных заданий, и все время жалуешься на это.

– Зато я помню, как мы проводили выходные, когда я была маленькой. Иногда ты читал мне все утро, и я хочу делать так же, когда у меня будет маленькая дочка.