Всё изменилось, когда мать второй раз вышла замуж. Да, лишениям пришёл конец, жизнь стала яркой и насыщенной, но именно тогда что-то ушло безвозвратно – нечто очень близкое и родное, будто свобода и живительное тепло навсегда остались в стенах старенькой, обшарпанной комнатки. И сегодня Максим часто ловил себя на мысли, что готов отдать всё, что есть у него сейчас, лишь бы вернуть то счастливое время.

– Ты сегодня очень мрачный. Что случилось?

Максим вздрогнул, чуть не выронив карандаш, который вертел между пальцами. Рядом стоял Никита – единственный друг, с которым они были знакомы уже пятнадцать лет.

– Да вот, что-то неспокойно мне в последнее время – честно признался он – Даже не знаю почему.

В голубых глазах Никиты промелькнули весёлые искорки.

– А ты случайно не влюбился? – ухмыльнувшись, протянул он – Может, какой-то красотке удалось растопить твоё сердце?

Макс растерянно посмотрел на друга, не понимая, почему эта мысль пришла ему в голову.

– Нет, не влюбился – хмыкнул он – Можешь мне поверить.

– Да? Вчерашняя знакомая – Танюшка, с которой ты уехал, очень даже симпатичная. В неё вполне можно влюбиться.

«Значит, её зовут Таня» – облегчённо пронеслось в мыслях – «Хоть не назвал её по-другому».

– Да не влюбился я! – раздражённо сказал Максим, вставая – Дело совсем в другом!

Никита напрягся. Он давно не видел друга в таком нестабильном настроении.

– Расскажешь, что случилось? – подойдя к мини-бару и наливая себе виски в стакан, вымолвил он.

Максим нервно прошелся по кабинету, пытаясь собраться с мыслями. Никита был его другом, но как сказать, что странная тоска, как заноза засела в сердце? Она пульсировала в нём, обжигала, впиваясь всё глубже и глубже. И чувство депрессии всё усиливалось, заставляя мозг тщетно искать ответы.

– Не могу это объяснить – наконец, вымолвил он – Скажи, у тебя бывает осознание, что делаешь в жизни что-то не так? Вот хочешь всё начать сначала, и не можешь… Прошлое давит, как гранитная плита, а ты под ней, словно маленький камушек, который вот-вот превратится в пыль… И от этого нет спасения. Душа рвётся ввысь, а память холодными клешнями сжимает сердце. Вино не приносит забвения, объятия девушек не ласкают. Я становлюсь будто мёртвым внутри – равнодушной, бесстрастной тенью…

Рука Никиты так и застыла с бокалом возле губ. Кашлянув пару раз, он шумно выдохнул.

– Мда… Ты не заболел?

Макс стоял напротив, тяжело дыша. Его глаза лихорадочно блестели, а лицо стало бледным и осунувшимся.

– Нет, я здоров.

– Сомневаюсь. Ты плохо выглядишь, а твои философские рассуждения, каких раньше я у тебя не замечал, пугают. Это ненормально. Может тебе съездить куда-нибудь? Развеешься, отдохнёшь. У меня знакомый недавно вернулся с Мальдив – говорит, нет прекрасней отдыха под пальмами.

Максим зло сверкнул глазами.

– Ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать! Какие Мальдивы? Меня от них тошнит…

– Ну я же говорю, что ты заболел. Вот и первый признак – тошнота от роскошной жизни. Послушай, а может, ты поживёшь на улице? Я слышал, что такой контраст, когда богачи живут с бродягами, хорошо действует. Или в поход с рюкзаком – без телефона и прочих штучек? Только ты и природа – романтика!

Максим от досады сжал зубы. Никита его не слышал или не понимал.

– Спасибо, обойдусь без походов.

Несколько секунд он молча стоял, а потом взъерошил короткие волосы.

– Прости, зря я стал нагружать тебя своими проблемами. Может, правда, надо отдохнуть?

И не дав другу возможности что-то добавить, Максим развернулся, собираясь выйти на свежий воздух. Уже возле самой двери он оглянулся.