– Программу?

– Ну, по обеспечению трудящихся продуктами питания.

– Понятно. А сами-то кто будете?

– Динамовцы мы, – вступаю в беседу я. – Легкоатлеты. Про эстафету на Садовом кольце слышали?

– Не только слышал, но и в оцеплении стоял.

– Ну вот, мы там бежали.

– Продули.

– Ещё бы не продули. За Профсоюзы теперь полстраны выступает. Все клубы слили в один мощный спортивный кооператив. Поди не продуй, – обиделся я.

– Да ладно… Не дуйся. Сейчас решу ваш вопрос.

Гаишник направился к патрульному автомобилю. В нём просматривался силуэт начальства. Опустилось державное стекло. Наш офицер пригнулся. Неторопливо переговорили. Не знаю, о чём там шла речь, но так сложилось, что в голове колонны выдвинулась официальная машина советской государственной автоинспекции с пыхающими вращающимися мигалками на крыше. Оба союзных по́пами матюгальника, правда, безмолвствовали. А завершала колонну, собственно, наша крашеная-перекрашеная развалюха, таксомотор на пенсии.

Две «Волги» по-барски оккупировали левый ряд Садового кольца и без особой помпы поплыли в сторону тоннеля под площадью Маяковского.

– Воистину, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, – пробормотал поражённый юнец, когда отваливали с «островка».

– Господь, ой, что я говорю, верховный Партком Парткомыч, соломки-то на самом деле не нам, а ефрейтору Чевапчичу подстелил, чтобы его параноидальная идейка с пороснёй как по маслу проскочила, – говорю я, чтобы замазать банальность водилы.

– Благоволит Парткомыч Чевапчичу, ой благоволит! – подтвердил Лёнч.

– Ну и мы заодно в шоколаде, – возбуждается Ма́зут. – Интересно, а можно гаишника с мигалкой заказать на свадьбу? Возглавить свадебный кортеж?

Мы снисходительно посмотрели на героя-любовника.

– А что? Мне с Лизкой скоро свадьбу играть. Так пусть нас гаишная «Волга» сопровождает. Это и круто, и оригинально.

– А ещё пожарные и скорая помощь, – ржу я.

– Пожарка на фиг не нужна, а скорая не помешает, – жжёт Кирилл. – Знаю одну персону, которая на нашей свадьбе так нажрётся, что лучше бы её вывезли в официальном направлении.

– Подполкан?

– Он самый.

– А Лизка не дуется на тебя, что ты про него так пренебрежительно отзываешься? Всё-таки родственник!

– Она его терпеть не может.

– Ну-ну. Это ты уж, скорее всего, загнул, – вмешался Равиль, как всегда, думая о чём-то своём.

Ближе к Смоленке поросёнок принялся просыпаться. В корзинке началась возня. Ма́зут приподнял плетёную крышку и на него уставился невинный глазище. На наше счастье животное пока ленилось выбраться наружу, видно, действие димедрола ещё не закончилось. В бумажном пакете оказались бутылочки с молоком. Мерные деления, на горлышках – соски. Как из раннего детства! Поросёнок присосался не на шутку.

– Ты там полегче добро разбазаривать, – одёргиваю я Кирилла. – Он и так пока не буйный. Молоко пригодится, когда мы вспотеем от его проделок. Тем более что еду наверняка сначала в водяной бане подогреть надо. Не ровен час, свинина простудится по дороге!

– Ты прав, – согласился Ма́зут и с трудом выдернул соску из-под пятачка. – Ого! Вот это силища!

– Словно он весь – одна большая мышца, – подтвердил я. – Свиной моллюск!

Поросёнок икнул, булькнул. Надулась пена. В его глазище читалось блаженство.

Кирилл подоткнул клетчатое одеяльце и накрыл корзинку крышкой. Возня возобновилась не скоро. Мы уже сворачивали на Дорогомиловскую. Раздолбанное шасси промотыляло рессорами над Москвой-рекой и аккуратно завернуло налево, к Киевскому вокзалу. На красный. Гаишная «Волга» впервые за всю дорогу скрипнула из матюгальников, и покорный встречный поток встал, как вкопанный. Пришлось держать марку – не отстать. Подвалили к памятнику железнодорожной архитектуры. Юнец не стал глушить двигатель. Обещал ждать нас здесь. Мы побросали свои спортивные сумки, вылезли из машины и попёрлись искать поезд.