). Перевод состоялся вскоре после XVII партсъезда – «Съезда победителей», – и это обстоятельство немаловажно: карьера Жданова началась в один из самых благополучных моментов в истории Советского Союза – индустриализация идет полным ходом, оппозиции больше нет, социализм почти построен, враги почти разоблачены и даже Киров еще жив. Практически сразу после перевода в Москву Жданов начал готовить Первый съезд советских писателей, который состоялся в августе 1934 года и стал одновременно и точкой отсчета новой советской культуры, и первым ее официальным представлением внешнему миру. После убийства Кирова Жданов становится главой парторганизации Ленинграда46, но остается главным визави Сталина по вопросам культуры – как утверждал впоследствии его сын, именно благодаря Жданову, например, была восстановлена в правах опера Глинки «Жизнь за царя»47. Роль культуры в этот период существенно повышается: она становится и основополагающим каналом предъявления достижений СССР (в том числе на внешнем уровне), и способом политической коммуникации. Именно культура оказывается пространством консолидации международных антифашистских сил и их открытого противостояния странам фашистского блока48. Не в последнюю очередь благодаря культурным связям Советский Союз наконец начинает играть заметную роль на мировой арене, и этой интеграции уделяется повышенное внимание: в замечаниях по поводу конспекта учебника истории СССР, составленных Сталиным, Кировым и Ждановым, отмечалось, что стране нужен такой учебник, «где бы история народов СССР не отрывалась от истории общеевропейской и вообще мировой истории»49.

Послевоенное возвращение Жданова в высший эшелон власти происходит в схожей обстановке. Жданова переводят в Москву в период нового благополучия и новой открытости государства внешним связям, когда благодаря победе международный престиж СССР казался высок как никогда и когда весь мир снова увидел в нем спасителя и проводника в будущее – во всяком случае, именно так представляло себе этот взгляд тогдашнее советское руководство. Задачей Жданова становится снова использовать культуру для укрепления международных связей и консолидации политического капитала страны, что означало необходимость приспособить советскую культуру к задачам внешней пропаганды, а это, в свою очередь, подразумевало практически полный отказ от приоритетных установок военного периода. Ждановские постановления и кампании и были попыткой осуществить это переустройство, заставить культуру работать на внешний престиж СССР и способствовать экспансии советского социализма, а одновременно отсечь от советской культуры все, что не способно выполнять эту роль. Эта книга – попытка описать послевоенное ждановское руководство культурой в очерченном контексте.

Книга состоит из десяти глав, каждая из которых представляет собой отдельный сюжет. Эти сюжеты самостоятельны и разномасштабны: в одних главах в центре повествования оказываются идеологические кампании и массивные сдвиги в культурной политике, в других – конкретные постановления, в третьих – их отдельные герои. Эта разномасштабность представляет собой опыт сознательной смены оптики исследования, попытку взглянуть на эпоху в разных приближениях и тем самым лучше настроить взгляд. Конечно же, представленные сюжеты не охватывают всего многообразия культурной жизни ждановской эпохи: среди них, например, нет ни знаменитой философской дискуссии, посвященной обсуждению книги Георгия Александрова «История западноевропейской философии», ни громкого «дела КР», не уделяется отдельное внимание ни театру, ни изобразительному искусству. Рассмотренные ниже десять сюжетов не претендуют на исчерпывающее описание ждановского периода, но предлагают немного иначе взглянуть на его узловые моменты и, возможно, чуть лучше его понять.