Неопределенность злила Титова, а ситуация требовала немедленного прояснения. Но он не спешил. Стыдно сказать – боялся, что курс лечения будет прерван. А ему так хотелось помолодеть еще немного.

Те, кто говорит, будто старики ждут смерти – врут! Старики уже не так ее страшатся. Но умирать не хочет никто! Никто!

Он все думал, когда и как стоит задать вопросы руководству пансионата, чтобы быть уверенным что получит на них ответы, хотя бы похожие на правду. И что из этого может выйти.

Для себя Титов определил крайний срок, подгадав его к субботе, когда обычно главврач делает обход. Так он прикидывал. Но события следующих суток и ночи в корне изменили его намерения.

Утро началось с пятиминутного стояния у зеркала. Это становилось традицией – отслеживать изменения, произошедшие за последний день. Организм молодел с такой скоростью, что процесс был заметен невооруженным взглядом.

Сейчас Титов пересчитывал новые зубы. К пяти вчерашним добавились еще восемь. И столько же готовы вылезти буквально к ночи. Есть таким щербатым ртом не очень удобно, благо кормят сейчас ветеранов кашами, паштетами и поят витаминизированными соками.

– Доброе утро! – привычно пропел ласковый голосок, когда генерал выходил из ванной.

Тоня, свеженькая, чистенькая, в белом, без единой складочки халатике стояла у дверей и лучезарно улыбалась. Пилотка на голове чуть сдвинута набок, две пуговки халата расстегнуты, являя взору вершины изумительной формы полушарий. Глазки блестят, но вот взгляд внимательный, изучающий.

«Все верно, девочка, я сегодня не такой, как вчера. „Ежик“ волос полностью скрыл череп, морщин на лице как и не бывало, осанка как у спортсмена. И не девяносто два мне сейчас, а на вид лет сорок пять. Только отчего ты, красавица, не удивляешься? Не ахаешь, не выспрашиваешь, как я достиг такого? И другие сестры своих пациентов не допытывают. Если местные хозяева и хотели как можно дольше сохранить все в тайне, то им следовало лучше подготовить легенду. А раз не сделали, значит, у них другие планы…»

– Здравствуй, милая! – весело ответил Титов, забрасывая полотенце на плечо. – Ты как всегда неотразима!

– Что вы, Илья Дмитриевич! – чуть порозовела Тоня. – Скажете тоже!..

– Скажу! Белый цвет тебе очень идет. Прямо невеста!

Тоня довольно улыбнулась и отвела взгляд в сторону. Раньше пациент таких слов не говорил. Впрочем, раньше все было иначе.

– Как вы себя чувствуете, Илья Дмитриевич? – перевела она разговор на другую тему.

– Как младенец, – хохотнул Титов. – Зубы режутся. Вот только реветь по этому поводу не буду.

– Завтрак готов.

– Это радует. Составишь мне компанию?

– Зачем? – удивилась девушка.

– Ну как? Завтрак в обществе красивой девушки – это просто замечательно!

– Но… у нас это не принято… – растерялась Тоня.

– Брось! Считай, что ты выполняешь процедуру. Повышаешь мне настроение. Ведь мое психологическое состояние – твоя забота?

– Да.

– Ну вот! Занимайся своими прямыми обязанностями. Чем сегодня кормят ветерана?

– Гречневая каша, яблочное пюре и апельсиновый сок.

– Прекрасно. Не знаю, как ты насчет каши, но от сока точно не откажешься, а?

Девушка только кивнула. Напор и тон пациента были столь непривычны, что она не сумела быстро отреагировать на изменение в его поведении. В конце концов, ничего особенного он не предложил, просто позавтракать вместе. Впрочем… возможно, это только первый шаг. Что он предложит потом?

Потом была утренняя пробежка – два километра, процедуры, занявшие два часа, и получасовое лежание под облучением. Облучали голову. Титов лежал на широком низком столе, лицо закрыто черным шлемом из какого-то тепловатого на ощупь металла. С боков и сверху закреплены зеркальные полусферы.