Войдя поначалу в непосредственный контакт с ОГПУ, Олдхам стал все больше и больше беспокоиться о риске работы на советского агента. Для того, чтобы оказывать на него давление, Дмитрия Быстролетова на некоторые их встречи с Олдхамом сопровождал глава нелегальной резидентуры в Берлине Борис Базаров («Кин»), который играл роль опасного итальянского коммуниста по имени да Винчи. Под воздействием Базарова и Быстролетова, разыгравших сценку плохой человек – добрый человек, Олдхам согласился продолжить сотрудничество, но все сильнее испытывал тягу к спиртному. Быстролетов упрочил свое влияние через Люси Олдхам («Мадам»).

Хотя Быстролетов успешно обманывал Олдхамов, он, по всей вероятности, не знал, что Олдхамы тоже обводят его вокруг пальца. На их первой встрече Олдхам сказал, что был «лордом, разрабатывающим шифры для их Форин офиса, и очень влиятельной персоной», а не мелким чиновником, как это было на самом деле. В ходе дальнейших встреч Олдхам рассказал, что он совершал поездки за границу по дипломатическому паспорту, который ему незаконно сделал его друг из Форин офиса по имени Кемп, который, по словам Олдхама (что практически наверняка ложь), якобы был сотрудником британской разведки. Олдхам помог Быстролетову получить британский паспорт на имя Роберта Гренвилля и сказал ему, что паспорт сделал лично министр иностранных дел сэр Джон Саймон, предполагая, что он предназначался одному из его знакомых – британскому аристократу невысокого ранга лорду Роберту Гренвиллю, проживавшему на тот момент в Канаде. «Я не знал, что лорд Роберт был здесь, в Британии», – якобы сказал Саймон Олдхаму. «Мадам» тоже была мастером рассказывать небылицы. Она рассказала Дмитрию Быстролетову, что была сестрой офицера по имени Монтгомери, который, по ее словам, занимал (несуществующий) пост главы разведывательной службы в Министерстве иностранных дел.

Тем временем «Росси» на встречах в Берлине передавал советскому разведчику самые разнообразные подлинники дипломатических документов (итальянские шифры, по всей вероятности, были наиболее важными среди них), а также грубо сработанные фальшивки. По словам Дмитрия Быстролетова, на вопрос о том, были ли некоторые из его документов подлинными, он с возмущением отвечал: «Что это за вопрос? Конечно, да. Вы, японцы, – идиоты. Напиши и скажи им, чтобы начинали печатать американские доллары. Вместо 200 тысяч настоящих франков дайте мне миллион фальшивых долларов, и мы в расчете». Центр поверил, по крайней мере, одной из фантазий «Росси». Вероятно, желая скрыть тот факт, что он пытался продать итальянские шифры французам и другим покупателям, он рассказал, что зять Муссолини, граф Галеаццо Чиано ди Кортелаццо (впоследствии премьер-министр Италии), организовал широкомасштабную торговлю шифрами, а когда шифры стали пропадать из посольства в Берлине, он приказал ликвидировать ни в чем не повинного шифровальщика. И якобы в Москве этому поверили. Агент еще дважды пытался обмануть советского разведчика, познакомив с людьми, выдававшими себя за служащих, имевших, по их словам, немецкий и британский дипломатические шифры на продажу.

Однако Центр придал большое значение рекомендации, которую «Росси» дал своему другу, парижскому предпринимателю Рудольфу Лемуану, агенту и вербовщику французской военной контрразведки – Второму бюро Генштаба. Урожденный Рудольф Штальманн, сын состоятельного берлинского ювелира, Лемуан начал работать на Второе бюро в 1918 году и приобрел французское гражданство, По словам одного из его руководителей во Втором бюро, его тянуло к шпионажу, как пьяницу к спиртному. Крупнейшей удачей Лемуана была вербовка немецкого шифровальщика, сотрудника подразделения радиоразведки, Ханса-Тило Шмидта, которого невероятно активная охота за женщинами вогнала в долги. Следующие десять лет Шмидт был самым ценным иностранным агентом Второго бюро.