Обращение с просьбой о посредничестве к Швеции на первый взгляд вызывает удивление. Швецию в Москве явно не относили к числу государств, дружественных по отношению к России. Здесь, как показано выше, хорошо знали об имевших место в Варшаве переговорах о заключении польско-шведского союза, направленного против России. Может вызвать удивление и поддержка такого предложения со стороны А. Л. Ордина-Нащокина, который в эти годы, как также показано выше, считал Швецию одним из главных врагов Русского государства. В одной из отписок он сам правильно обращал внимание царя на то, что продолжение войны между Россией и Польшей выгодно шведским правящим кругам, так как это дает им возможность «всякими промыслы и пострахами… боясь их, шведов, мир с твоей, великого государя стороны, убыточной провесть»[359]. Однако в таких действиях была своя логика. Если бы регенты, управлявшие Швецией в малолетство Карла XI, согласились на посредничество, они не смогли бы продолжать переговоры о союзе с Речью Посполитой и шантажировать этим русскую сторону. Более того, можно было ожидать, что на мирных переговорах они не станут поддерживать комиссаров, так как Швеция не заинтересована в укреплении Польско-Литовского государства[360].
Вопрос о посредниках стал вновь приобретать актуальность, когда осенью 1665 г. обозначилась реальная перспектива возобновления мирных переговоров. Особенно беспокоил этот вопрос А. Л. Ордина-Нащокина, рассчитывавшего, как показано выше, добиться на переговорах заключения «вечного мира» с Речью Посполитой. Он с беспокойством писал царю, что в соглашении о переговорах, заключенном с И. Комаром, ничего не сказано об участии посредников[361]. В наказе, отправленном А. Л. Ордину-Нащокину 12 февраля 1666 г., снова указывалось, что в качестве посредников с русской стороны следует предложить императора и датского короля[362].
Собранный материал наглядно показывает, сколь значительные усилия были затрачены русским правительством в 1660–1665 гг., чтобы мирные переговоры велись при участии посредников. Каковы же были мотивы всех этих настойчивых действий? На первый взгляд, объяснение лежит на поверхности. Участие в переговорах представителей дружественных России государств должно было способствовать достижению благоприятных для русской стороны условий мира. Однако это не объясняет согласия русской стороны на участие в переговорах посредников, которых предложит польско-литовская сторона. Очевидно, имели место и другие соображения. Установить их в известной мере позволяют те аргументы в пользу участия посредников, которые приводятся в направленной царю записке А. Л. Ордина-Нащокина. Известно, что уже в июле 1665 г. он послал царю «докладные статьи», специально посвященные вопросу о посредниках[363], но обнаружить текст статей пока не удалось. Однако ряд соображений на этот счет можно обнаружить в записке, которую Афанасий Лаврентьевич отправил царю накануне переговоров в Андрусове после ознакомления с присланным ему посольским наказом. Польско-литовской стороне, – писал он, – не нужны посредники, она может согласиться на их участие лишь «от великого принуждения», а русской стороне участие посредников выгодно. В подтверждение правильности своего утверждения он приводил следующие аргументы. Желание поляков заключить только перемирие говорит о их намерении вскоре возобновить войну и «при ином короле поляки перемирья держать не учнут». Поэтому следует, «не откладывая на долгое время», привлечь посредников уже к участию в заключении соглашения о перемирии. Если «посредники перемирную запись в надежду вечного мира закрепят», то в дальнейшем, если Речь Посполитая это соглашение нарушит, посредники должны будут поддержать Россию