– Спокойной, – я отпустил руку, – ночи…

– Салават, вставай… – слышу сквозь густую пелену где-то мамин голос. Он пропадает, и я вновь погружаюсь в сладкий сон, как подводная лодка в пучину океана. В спальне вспыхивает свет.

– Са-ла-ват, – звучит уже рядом, прямо над ухом, – мы опоздаем. Уже семь часов. Вставай быстро.

– Ага, – я киваю головой, будто говоря маме, что я всё слышу, и, перевернувшись на другой бок, натягиваю на себя одеяло.

– Йогурт съешь и одевайся, – сказала мама и напомнила, – мы опаздываем.

– Салаваткин, всего один урок, – сказал папа, – придёшь с уроков и ляжешь спать. А завтра выспишься. Никто будить не будет.

Эти слова придают мне оптимизма, и я откидываю одеяло. На кухне, как и говорила мама, стоит пластиковый стаканчик йогурта. Я работаю ложкой, как экскаватор ковшом, выгребая сладкую массу. Поев, отправляюсь одеваться.

– Мама, где моя форма? – оглядываясь в зале, спрашиваю я.

– А ты куда её повесил? – вопросом на вопрос отвечает мама. – Оттуда и бери.

– Салават, здесь не может быть твоих вещей, – подмечает папа, – форма всегда висит в твоей комнате, в шкафу.

– Точно, – я плетусь в спальню и достаю из шкафа форму, заодно не забывая нацепить очки.

– Пакет не забудь с тетрадкой, – мама смотрит, как я медленно одеваюсь, будто в замедленной съёмке, – ты можешь поторопиться?

– Пиджак не забудь надеть. На улице холодно. Замёрзнешь, – папа сел на диван и понимающе посмотрел на меня, – говорю, пораньше спать ложись. А ты никак не уразумеешь.

– Салават, я тебя жду, – сообщила из прихожей мама, – долго будешь одевать пиджак?

– Скоро встретимся, – папа пошёл провожать меня до двери, – слушайся Альбину Николаевну. Слабо сегодня получить «пятёрку» по окружающему миру?

– Всё равно играть не даёте на компьютере, – я махнул рукой. – Смысла нет хорошо учиться.

– Разве ты для этого учишься? Чтобы играть на компьютере? – удивилась мама. – Для себя ведь занимаешься.

Я вышел из квартиры вместе с мамой. Папа закрыл за нами дверь.

На улице было серо и холодно. Я повёл плечами, пытаясь согреться. Мама так же зябко поёжилась. Я прислонил голову к окну и закрыл глаза. В машине стало заметно теплее.

– Когда урок закончится, в школе не задерживайся, – мама говорила речь, которую я знал наизусть, – сегодня я тебя заберу и буду ждать возле школы.

По дорожке вовсю бежали школяры, которые торопились на урок. Я, кивнув маме на прощание, присоединился к ученикам и торопливым шагом, больше от холода, чем от желания попасть на урок, направился ко входной двери. Охранник сегодня не читал журналов. Он с увлечённым лицом смотрел на входящих и переодевающихся школьников. Я поднялся на второй этаж.

– О! Салават пришёл, – крикнул обрадованный Мишка, – привет!

– Привет, – ответил я на приветствие, – а Данилка где?

– Он не пришёл, – Мишка посмотрел поверх моего плеча, – он всегда поздно приходит. Скоро появится. Если не проспит.

Я поздоровался с остальными мальчишками из класса, которые терпеливо ждали прихода Альбины Николаевны. Или надеялись, что учительница не придёт и всех отпустят домой? Девчонки отдельной кучкой стояли возле окна. Диля, как обычно, визжала и хохотала громче всех.

– Миш, ты вчера на компьютере играл? – я поправил очки. – Родители разрешили?

– Вчера вообще прикол был! – Мишка оживлённо стал делиться новостью: – Я маме говорю, что «пятёрку» получил. А она сначала не верила. Но я не зря дневник подсунул Альбине Николаевне. Я знал, что потребуются доказательства. Она, как красную «пятёрку» увидела, обрадовалась. И словами захвалила. Я даже не знал, что я такой умный, старательный, примерный. Обычно, наоборот, говорили, что я двоечник и непутёвый. А папа вечером домой с работы вернулся и сел ужинать. Мама очень неудачное время выбрала, чтобы сообщить ему про «пятёрку» по математике. Я за компьютером уже сидел и играл. Но догадался, что она сказала папе, так как услышал, как папа подавился супом и закашлялся. Для него это стало сенсацией.