Вскоре дверь распахивается и на пороге появляется Максим. Он словно потемнел. Хмурый. На лице нет и намека на улыбку.

— Ну как все прошло? — иду к нему.

— Сказал бы, — недовольно сипит и поглядывает на детей, — да промолчу.

Судя по всему, не получилось у Золотова замять это дело, чтобы все было гладко и ладно.

— Может, кофе или воды?

— Видеть тебя не хочу Семенихина!

Гаркнув, топает ботинками подальше. Максим не стал снимать куртку, наверное, и впрямь глаза б его меня не видели… А если так, то и Золотов не станет нас с ребятками тут долго задерживать? Мы сможем убраться?

Не успеваю закончить внутренний монолог и вздрагиваю.

Где-то в недрах дома раздается грохот и громкая брань владельца. Ох, что же стряслось?

Срываюсь с места и бегу на шум. Квартира настолько большая, что не сразу удается отыскать Золотова, однако по гневному голосу Максима понимаю, что он у себя в спальне.

6. Глава 6.

Крадусь ближе, заглядываю в комнату и замечаю, что мужчина несколько секунд назад упал на пол, а теперь ругаясь, поднимается на ноги.

— Кто разлил воду? — спрашивает с меня.

В квартире Максима нет пушистых ковров. Пол почти везде выложен глянцевой плиткой. Он сам по себе гладкий, а если еще и влажный точно убьешься.

Наблюдаю, как адвокат рассерженно отряхивает одежду от невидимых соринок, и вспоминаю сыновей, так странно притихших как раз перед приездом Золотова.

Стало быть, мальчикам не понравился Максим Леонидович почему-то и они таким образом решили насолить ему. Других объяснений я не нахожу. Но рассказать Золотову насчет подозрений тоже не могу.

Стараясь не показывать внутреннее волнение, верчусь и осматриваю комнату.

— Уборщица? — отвечаю первое, что приходит на ум.

— Нина, кроме вас в доме, никого не было.

Вздыхаю и в дальнем углу спальни вижу дивный цветок в большом вазоне. Растение явно экзотическое, а, значит, прихотливое прям как Золотов! У основания стебли цветка похожи на трубки. Наверху они распускаются в широкие листья.

— Вспомнила! — звонко говорю. — Я собиралась полить вон тот цветок у тебя в комнате и случайно выронила стакан из рук, хотела вытереть лужу, да не успела. Ты вернулся и отвлек! Растение потрясающее, а ты совсем не следишь за ним.

Не знаю, как работает теория о том, что лучшая защита – это нападение, но Золотова, кажется, я с толка сбила. Это я делать люблю и умею!

Самодовольно подхожу к Максиму.

Он задумчиво рассматривает цветок, и вместе с тем вид адвоката до сих пор огорченный.

— Очень расстроился, а? — слегка дотрагиваюсь пальцами до его плеча и постукиваю. — Ну, хочешь, я вставлю в медальон твою фотографию и буду носить возле сердца?

Чтобы хоть как-то загладить вину, обнимаю Золотова за спину и прижимаюсь щекой к плечу, при этом тоже смотрю на диковинное растение.

— Трави эти байки кому-нибудь другому Ниночка, — конечно же, не верит в искренность медальона и сердца. — Меня только удивляет, как ты поняла, что цветку требуется вода?

— Для этого нужно быть в гармонии с природой Максим Леонидович, — заявляю. — Я чертовски внимательна к мелочам. Взгляни листики красивые, но чуть-чуть поникли. Значит, им не хватает влаги. Ну и пальцем в горшок потыкала…

Максим недоверчиво поворачивает ко мне лицо.

— И что и там нашла?

— Сухость!

Тихонько стукнув Золотова между лопаток отстраняюсь. Мужчина смотрит на меня как на чудаковатую.

— Нин, так цветок же искусственный. В горшке вместо грунта литой пластик…

Ох…а вот этого я совсем не учла… Как и в любой непонятной ситуации делаю невозмутимое лицо.

— Я и говорю, нащупала сухость! Воды там точно не было.

Пока Золотов ищет логику между поливом и искусственным растением, торопливо ретируюсь обратно к сыновьям.