Девушка – свадебный подарок – ждала его на диване в гостиной. Едва бросив взгляд на ее пальцы, во многих местах исколотые иглой, Маркал понял – швея. Гостья выглядела замерзшей и, ласково поприветствовав ее, он подкинул дрова в камин, который девушка не решалась растопить как следует. А затем поставил на стол бутылку фруктового эля и предложил ей угощаться. Когда они выпили, обменявшись буквально парой фраз о погоде, девушка сама подошла и забралась на колени, подставляя мягкие нежные губы.

Поцелуй получился очень сладким – она словно утешала его, поскольку, как и каждый житель королевства, прекрасно была осведомлена об отмененной свадьбе. Теплые руки прошлись по его волосам, погладили плечи и грудь.

– У вас очень красивые глаза, ваше высочество, – прошептала она то, что такие девушки часто говорили ему. Он даже удивлялся – почему они всегда хвалят его глаза, а никто другой никогда этого не замечает. Неужели его глаза красивы только на таком близком расстоянии?

– У тебя тоже, – честно ответил он, глядя в зеленые глазки, обрамленные длинными накрашенными ресничками, и запустил ладонь в копну кучерявых золотистых волос.

Продолжая целовать ее и делать комплименты, на которые Маркал никогда не скупился, он опрокинул крошечную девушку на диван, раздел и очень быстро взял – сразу, как понял, что она готова. Все произошло очень быстро, но ласково с обеих сторон, сладко и очень тепло, словно миленькая швея копила всю свою нежность годами, чтобы излить на кого-нибудь – и случайно излила на него все до капли. В такие моменты он горько сожалел, что родился принцем, а не плотником – для плотника его внешность была бы вполне удовлетворительной, даже симпатичной, и он мог бы найти себе жену без труда.

Рано утром, распрощавшись с девушкой, спешившей на работу, Маркал вернулся во дворец – но направился не в свои покои, а в другое крыло, в офис Ульриса. По дороге – и на улице, и во дворце, он то и дело встречал несчастных людей в форме шара с блинными лицами, и с каждым шагом все больше поражался – как числу сплетников, так и поразительной магической мощи лорда Кетима. О чем не преминул ему заметить сразу при встрече.

– А ты думал, – рассмеялся тот с заметным самодовольством. – Уже даже по королевским новостям передают: «Катастрофа! Эпидемия!» Подозревают иноземельную провокацию.

– Ты не боишься, что так до войны может дойти? – забеспокоился Маркал.

Ульрис засмеялся:

– Да брось. Все, кому надо, уже знают, в чем дело. Просто меня никто не посмеет обвинить – странно, но почему-то никто больше не хочет превратиться в блинчик.

– Ты опасный анархист, – пошутил принц, опускаясь в удобное кресло.

Секретарь лорда Кетима принесла им поднос с едой, они вместе выпили чаю и позавтракали, обсудив предстоящие дела в замке, а затем Маркал глубоко вздохнул, словно решаясь на что-то очень важное, и спросил:

– Помнишь, ты говорил, что можешь научить меня, как общаться с женщинами?

Ульрис слегка поднял брови, кивнул и улыбнулся – но без особой насмешливости, просто с пониманием:

– Дозрел, наконец?

– Кажется, да, – выдохнул Маркал, полный готовности менять свою жизнь по-настоящему.

Три года спустя.

Вотчина созерцающих. Школа Просветления.

Созерцающая оставила попытки дочитать очередное сочинение, отложила пергамент в сторону, нарочито медленно, словно боясь сорваться, сняла пенсне и потерла пальцами уставшую переносицу.

– Темный лорд. Черный лорд. Лорд-вампир… добыть бы где-нибудь автомат и стрелять, стреля-ать, – пробормотала себе под нос преподавательница Школы Просветления. Нигде больше во всем волшебном мире она не чувствовала себя такой далекой от вожделенного просветления, как в этой школе.