– Представляю.

– Так вот, я почитала, что об этой Стоцкой пишут в сети, и если хоть половина из этих историй правда – мы на верном пути. Клянусь, на нее, как на икону, мамашки молятся. Говорят, что если у Стоцкой не забеременеешь, то всё… пиши пропало. Причем многие даже до ЭКО не доходят. Все естественным путем получается!

– Чудо-то какое…

– Эй! Ты, кажется, не рад?

– Я не знаю. У нас за последние годы сколько попыток было, а, Лесь? Зачем это все? У нас Светка есть? Есть. Вот не было бы её – я бы еще понял, а так…

– Так я и знала. Ты просто охладел ко мне. С тех пор, как я осела дома, ты…

– Это еще тут при чем?

– При том! Ты как будто отдалился от меня.

– Это неправда.

– Почему же я чувствую себя такой одинокой?

– Я в работе весь, под завязку… Ты же знаешь, Лесь.

Я перехватил ладошку жены и легонько сжал. Может быть, нашим отношениям и не хватало страсти, но Леську я любил. Как любят доброго друга, или боевого товарища. Я с ней сросся, сплелся корнями.

– Тогда… Пожалуйста, давай попробуем? Я тебе сына рожу…

Она улыбнулась своей фирменной улыбкой, и я согласился. А уже через неделю мы пришли на свой первый прием к Стоцкой. И я залип на ней… Она что-то говорила, спрашивала, а я сидел и пялился на нее, как дурак, представляя, как было бы круто ее сфотографировать. Да, меня, как любого приличного фотографа, завораживали лица. А в Стоцкой… в Стоцкой было на что посмотреть. Она была совершенна.

Даже когда почти год спустя она вышла из родзала, чтобы сказать, что Леська с ребенком погибли, я не сразу смог сосредоточиться на ее словах. Поначалу просто смотрел в ее посеревшее лицо, в попытке понять, куда делись присущие ему краски? Ведь даже васильковые глаза Стоцкой в тот момент выцвели, будто кто-то белил добавил в их яркую синь.

– Данил, вы меня слышите?

– Что?

– Мы сделали все, что могли.

– Что? – я попятился, чуть не сбил с ног медсестру, опрокинул тележку с лекарствами.

– Мне очень жаль.

Жаль? Ей было жаль?! Весь мой мир рушился, летел к чертям, а ей… ей было жаль?

Совсем рядом взвизгнули шины. Отвыкший от этих звуков, я шарахнулся в сторону. Налетел на мусорный бак. Чуть было не сбившая меня машина остановилась. Резко сдала назад. Стеклоподъемник опустился, и из окна высунулась лохматая голова.

– Совсем ополоумел?! Смотри, куда прешься…

– Извини, мужик… Извини.

– Ты как вообще? Нормально? – сбавил обороты водила.

– Ничего. Жить буду.

– Ну, давай. Под ноги смотри, камикадзе.

Я кивнул и поплелся к дому. Поднялся на свой двадцать восьмой этаж. Стараясь сильно не греметь замками, открыл квартиру. Я купил ее сразу после Леськиной смерти. Потому что больше не мог находиться в нашем с ней доме. Здесь же было просторно и светло. А главное – ничего не напоминало о том, чего я лишился. Дверь, ведущая на террасу, была приоткрыта. Я уселся на порог и уставился вдаль. Сколько бессонных ночей я провел здесь? Один… но чаще в обществе Тени…

Руки сами собой потянулись к телефону. Сейчас я отдал бы полжизни за то, чтобы ее услышать. Я бы отдал полжизни… Пока разобрался с новым телефоном, пока трясущимися непослушными пальцами всовывал симку, которая теперь была даже не микро… Чтоб его!

Когда экран приветливо мигнул ярким светом, я уже едва не подпрыгивал от нетерпения. Только бы услышать ее… только бы услышать. Скорей! Сердце колотилось, как сумасшедшее. Мы с ней год не разговаривали. Уже почти целый год… И за это время могло так много всего случиться. Черт!

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Я отвел трубку от уха и ухмыльнулся. Все как в старые добрые времена. Ничего не поменялось. Я не знал, где конкретно жила моя Тень. Мне было известно лишь то, что связь там была хреновая, и порой, чтобы поговорить со мной, Тени приходилось выбираться из дома и идти «на насыпь», как она ее называла. Что это было, я не знал. Столько раз хотел спросить, но всегда находились какие-то другие темы.