Целую, Миа

Моя мама живет в сказочной стране хиппи.

Как правило, мы держались на безопасном расстоянии друг от друга, моя мама и я. Она милая, и в этом не было ничего такого; просто все, что она делала, было безумно и неправильно. Она тоже меня не понимала, так что это чувство было взаимно. Она не знала точно, чем я занимаюсь, и, похоже, предпочитала думать, что я безработная. Если бы она просто взглянула на свой телефон раз или два, она бы узнала обо всем. Но она упрямо отказывалась смотреть, она родилась во времена без Интернета, так что она никогда, никогда ни о чем не узнает.

Тем не менее, она очень милая. Мой отец ушел от нас рано – сейчас он живет в рыбацкой деревне в Новой Шотландии, следуя своему собственному странному ритму, – и она ни разу не пожаловалась на это. Она была любящей, трудолюбивой матерью-одиночкой, и она воспитала нас с братом так, чтобы мы осознавали ценность тяжелой работы, имели чувство собственного достоинства и так далее и тому подобное. Став старше, она начала работать в больнице в третью смену, чтобы быть рядом с нами после школы, в дни болезни, или в такие важные дни, как например когда у меня начались месячные во время тренировки по волейболу. И все же, хотя целых двадцать лет прошло после того, как она отнесла чистое нижнее белье и прокладку в школьный спортзал и тайно передала их мне, спрятав в коробку от CD «Лучшее от Долли Партон» на двух дисках, всякий раз, когда случалось что-то ужасное, как и всем остальным, мне нужна была моя мама.

Я позвонила ей. Следует сказать, что я звонила на стационарный телефон, потому что хотя она и была счастливым обладателем новейшей технологии в лице сотового телефона, подаренного мной, разумно было предположить, что этот самый телефон сейчас лежал где-то в ящике, с умными часами и планшетом, а также всеми другими попытками, которые я предприняла, чтобы привести ее в этот век.

Ее, конечно, не было дома. Телефон звонил и звонил. И конечно же нелепый автоответчик – настоящая машина – принял вызов, и я услышала голос одной из ее любимых радиозвезд, потому что однажды, может быть, лет пятнадцать назад, она играла в телевикторине, и призом был голос Карла Каселла, который записали в качестве автоответчика. Еще один аргумент, который она выдвигала против перехода на мобильный телефон.

Я не оставила сообщения, потому что я не желала опускаться до ее уровня даже в тяжелые времена. Вместо этого я поехала в симпатичный маленький отель, где и остановилась, в горнолыжном районе Копперидж. Гостиница «Evergreen» должна была стать нашей свадебной штаб-квартирой, и я уже сказала дружелюбному парню-управляющему, что меня бросили, и 50-процентный депозит – это все, что они получат в эти выходные. Он был довольно дружелюбен, учитывая финансовый ущерб. Он сказал: «Всякое бывает» с какой-то грустной улыбкой и спросил: «Как ты себя чувствуешь? Держись!»

Затем он сказал мне, что, поскольку мы оплатили одну комнату для родителей Такера, одну комнату для моей мамы и две комнаты для нашего официанта и видеооператора, плюс номер, который должен был стать нашим номером для новобрачных, я могу остаться здесь до конца выходных. Так что мне было где остановиться до вечера воскресенья – того дня, когда я вернусь в Лос-Анджелес, где я живу, но где также, к сожалению, живет и Такер, в четырех кварталах от меня.

Когда я добиралась до своей комнаты, все, что мне было нужно, уже находилось там, и комната была убрана. Вчерашний праздник жизни в лице бурбона, чипсов и десерта с кокосом был убран, и на тумбочке в большой вазе стояли свежие садовые розы. Там были желтые, цвета фуксии, розовые, как балетные туфельки, и персиковые. Почти что горный закат в одной вазе. Невероятно красиво.