– П…п… пить! – попытался прохрипеть на русском Серёга и показал трясущимся пальцем на открытый рот.

Народа вокруг него собиралось все больше. Наконец кто-то прибежал с деревянным ковшом, наполненным водой, и подал ему. Никогда в жизни он не пил такой вкусной воды! Обливаясь, давясь большими глотками, он чувствовал, как она просачивается внутрь, оживляет и наполняет обессиленное тело жизнью. Выпив всю воду, он постарался встать с колен, ноги его не слушались, какие-то люди помогли подняться.

– Спасибо, – прохрипел он по-русски. – А, мерси, – вспомнил он известное с детства слово.

К нему подошел седобородый пожилой человек.

– Добрый вечер. Меня зовут Поль Моро, я бывший профессор лингвистики Лионского университета, – представился он на русском языке.

– Здравствуйте, меня зовут Сергей Ушаков, – выдавил из себя Серёга.

– Месье Серж, нам всем очень интересно, кто же вы такой?

– Я сборщик винограда, работаю в Романе-Конти, – проговорил своим плохо слушающимся языком Серёга.

Вокруг него все зашушукались, что-то обсуждая.

– Ох, как интересно! Тогда вы должны быть чипированы, каким же тогда образом вас занесло к нам? Вы же понимаете, что находитесь на территории резервации?

– Ну, теперь понимаю, – промямлил он. – А пока бежал, не очень понимал.

Место, куда он попал, действительно отличалось от современной Европы: в окошках вместо яркого света начинали поблескивать тусклые свечи, фонтан, находящийся в центре площади, видно было, что давно уже не функционирует, а в нем из дырки просто бежит вода, куда-то делись идеально подстриженные газоны, вместо них трава торчала клоками, выгрызенная никогда ранее не виданными им животными, козами, которые тут ходили на привязи. Что было очень странно.

– Вас что, ваш этот робот не предупреждал? Или у вас в голове что-то сломалось? – наседал профессор.

«Бля, что сказать, что сказать-то? – начали мелькать мысли в голове у Серёги, но самостоятельно, без Инессы, быстро соображать и сразу найти решение не получалось. – Да хрен с ними, скажу правду, что они со мной сделают?»

– Она отключилась, – пророкотал Серёга.

У профессора медленно отъехала вниз челюсть.

– Как отключилась? Сама? Вы ее каким-то образом отключили, или она вырубилась у всех, кто там находится? – понесся поток вопросов от профессора, как только тот смог подобрать свою челюсть обратно.

– Не знаю! – честно признался Серёга. – Я сегодня проснулся около шести утра и понял, что в моей голове ничего не загружается, мне было очень хреново несколько часов. Потом все заработало, и жизнь заново стала осмысленной.

После этих Серёгиных слов профессор не удержался и хмыкнул.

– Простите, Серж, это я о своем, – попытался извиниться профессор, – прошу вас, продолжайте.

– Ну, потом мы с напарником пошли на работу, там к нам сегодня еще двое из технологической элиты прилетали. Эти двое нас каким-то прибором измеряли. Потом уехали, а я, когда закончил работу, решил побегать, развеяться от утреннего кошмара, вот развеялся, опять ни хера не работает. И как мне дальше быть? Узнают, в лабораторию на исследование заберут, откуда мне знать, вернут меня обратно или вовсе на опыты отправят.

Профессор перевел всем присутствующим Серёгин рассказ, при упоминании о технологической элите народ охнул и опять возбужденно зашушукался.

– Сколько лет вы живете с этим роботом в голове? – спросил профессор.

– Как и все нормальные люди, с 2027 года.

– А вы уверены, что нормальные? Ох, Серж, простите мою несдержанность, я просто все больше и больше удивляюсь вашей персоне. Понимаете, – немного замявшись, продолжил профессор. – Все люди, которым был внедрен чип, при попытке вынуть его или как-то иначе самостоятельно отключить в течение нескольких часов сходили с ума, а вот вы, каким-то чудесным образом отключенный от системы с утра, так с ума и не сошли, да еще и под вечер к нам ухитрились прибежать. На людей не бросаетесь, на себе волосы не рвете, говорите, конечно, отвратительно, но это все из-за долгого отсутствия речевой практики.