И снова оно. Голова… Туман… Снова вижу крошечные ручки… Вижу, как мама засуетилась и начала сюсюкать. Хотя ведь ненавидит, когда так общаются с детьми. Со мной с самого детства говорила, как со взрослой. Да вечно повторяла, что маленькая я была умнее…

– Доченька. Ну не плачь. Я рядом. Ну тихо, тихо. – мама меня баюкала, ходила по комнате. Потом даже начала мурлыкать что-то колыбельное.

Мама умеет петь? Откуда вдруг этот обострившийся материнский инстинкт?

Было приятно и странно. С другой стороны, сейчас всё было странно, но далеко не всё так приятно.

– Я с тобой, с тобой. Никуда не уйду. Всё наладится. Не переживай.

Может это и есть гармония. Покой и тишина, даже телевизор не слышно. Давно хотелось услышать от мамы поддержку. Может она мне когда-то говорила такие слова, но я забыла? Почему-то более колкие я помню слишком хорошо. Эти острые ранящие фразы всегда так метко попадали в сердце. Они как тысячи маленьких ядовитых термитов – проникали и начинали грызть. Наверное, моё взрослое сердце изъедено ими полностью. И я даже не знаю, есть ли способ их вытравить и восстановиться.

Но сейчас хорошо. Отпустило. Мысли… Есть или кошка? Может в этот раз асфальт… Апельсиновый, такой мягкий и оранжевый на вкус…

***

Я проснулась рядом с мамой. Конечно же, я уже выросла обратно до своего печального тела. Правда, ощущение покоя недолго оставалось рядом, заглушив часть чего-то разрушительного в голове.

– Проснулась?

– Да. Но, перебила сон и теперь точно не усну.

– Тогда пошли что-нибудь съедим.

– Не хочу. Чай выпью.

– Ты и не хочешь есть. – мама удивлённо подняла бровь и пошла на кухню.

Необычно. Мама сама разливает чай и достаёт еду. Чаще всего она обо всём просила меня. Точнее, из её уст это всегда звучало словно приказ. Будто если что-то она сделает сама, то её авторитет подорвётся, а я навсегда стану разбалованной и ленивой. Каждый раз она устраивала для меня вызов, особенно, когда действие доставляло мне дикий дискомфорт. Никак не могу понять, было это садизмом или странным воспитанием. А может воспитание и есть садизм.

Сегодня же было иначе. Может, ей было меня жалко, а может она меня просто действительно любит? Хотя я смотрю на неё, и мне кажется, что она несчастна и не любит даже себя. Всю нашу совместную жизнь она выливала на меня нелюбовь словно помои. То ли желая отомстить, то ли желая меня сломать под какие-то свои стандарты, чтобы я пошла путём, который она для меня придумала. А может когда-то придумала его для себя.

Находясь в сейчас, было спокойно, но сначала несколько неловко. Будто я начала знакомиться с ней заново или впервые в жизни. Мы немного поговорили о настоящем, повспоминали её и моё детство. Пили чай и даже посмеялись. Какая часть историй меня всегда очень веселила, а какую-то часть я успела напрочь забыть. Слушала их как в первый раз.

– Помнишь, как Бабу любила эксперименты? Её фирменные жареные огурцы?

– О, нет. Про них я знаю только от тебя. В моём детстве она их уже не готовила.

– Как тебе повезло. Ненавидела их всей душой. Она всегда готовила не очень хорошо, но эти огурцы… Я периодически уносила их нашей собаке, а если она была рядом, то прятала под подушку. Ох, мне влетело, когда она раз нашла мой тайник с луком и жареными огурцами.

– Прятала под подушку? Ох, представляю в какой ярости была Бабу!

– Она как увидела, начала так орать. Сначала грозилась вылить на меня тарелку с супом, а потом больше вообще не кормить. А помнишь историю с коровами и беляшом?

– Неееет. А может и помню…

Ох, а ведь я и правда забыла эту историю. Забавно, ведь она же произошла со мной. Но так давно. Я ведь всегда была жалостливым ребёнком. Плакала над мультиками так, словно у меня отпиливали в этот момент ногу. Ревела над мышатами, котятами и другими -ятами, если видела их на улице одних, без мамы. И постоянно просила забрать их домой. Так вот, однажды мы поехали с родителями на отдых. День был, конечно же чудесный и солнечный. Для меня эта поездка была вообще событием как минимум космического масштаба. Ещё бы, я впервые уезжала из дома так далеко.