Боль схлынула также неожиданно, как и появилась. Я упала лицом на ковер и тяжело дышала, обливаясь холодным потом. Пытки мачехи становились все злее. Теперь, без асов, я могу ей ответить. Могу, но не смею.

– Я узнала о завтрашнем испытании, – заговорила мачеха, обращаясь к Леке. Ее голос смягчился, но тон остался деловым и холодным. Мерида любит дочерей, но никогда не проявляет материнскую нежность. Поцеловать в щеку перед сном для нее почти что подвиг, объятия – непосильное испытание, а сказку прочитать – вообще пытка. – Которое за тебя пройдет Элия.

Я устало подняла голову, в которой все еще гудели отголоски ледяной магии. Испытание. То самое, в котором невинных дев будут проверять, так ли они невинны. Больная фантазия подкидывала варианты проверки, один другого страшней, а некоторые с непоправимыми повреждениями организма.

– Но… как я его пройду? Нас с Лекой сложно перепутать!

– Еще бы, – высокомерно заметила мачеха, смерив меня презрительным взглядом. – Над этим я уже работаю. Завтра Лека пойдет на испытание первой, я договорилась, но постарайся, чтобы другие участницы тебя не заметили. И, разумеется, не попадайся на глаза принцу!

– А, если он будет на испытании?

А, если будет лично проверять?!

У меня кровь от лица отхлынула. Ну, мало ли? От него всего можно ожидать – носит же прислугу на руках и разгуливает по лесу, что ему на испытание прийти?

Лека оторвалась от созерцания своих белоснежных плечиков и уставилась на меня через ручное зеркальце:

– Ты совсем больная?

Мерида недовольно покосилась на меня и скривилась.

– Твои волосы длиннее волос Лекардии. Исправьте это! И после завтрашнего испытания жду положительных новостей.

Зеркало подернулось рябью, колыхнулось и замерло. На черной, словно бездна, зеркальной глади начали отражаться васильковые стены, усыпанные причудливыми золотистыми узорами, мягкий обитый атласом диванчик, и растрепанная я с перепуганным лицом и веткой в волосах.

Такой меня видел его высочество? Жуть!

– Подай ножницы, – с потаенным злорадством потребовала сестра и протянула ладонь.

– Это слишком… – пальцы прошлись по растрепанным косам, словно заранее с ними прощаясь. – Сделаем высокую прическу и…

– Мелочей не бывает, – отрезала Лека. – Мои волосы короче. Если попросят разобрать прическу, обман вскроется!

– Ты правда любишь принца? – спросила, передавая сестре портные ножницы, больше похожие на садовые тесаки. Наверное, их оставили помощницы модистки.

– Любовь вовсе не обязательна. Она придет со временем. Так матушка учит, – добавила Лека дрогнувшим голосом. – Принц хорош собой. Богат. Он даст мне все, о чем я могу мечтать. Надо быть идиоткой, чтобы отказаться от этого.

Шпилька в мою сторону. Не знаю, насколько откровенничает Мерида с дочерями, но Лека, кажется, не догадывается о причинах моей покорности.

– Повернись!

Расставаться с волосами оказалось тяжело. Лязг металла и коса свалилась на пол. Непривычная легкость ударила головокружением, когда вторая коса распласталась рядом с первой.

– Вот и все. Теперь приведи себя в порядок, и в столовую. Хочу явиться пораньше, вдруг его высочество уже ждет.

– Сомневаюсь, – ответила рассеянно, поднимая волосы и бережно прижимая к груди.

– Это еще почему?

– Слышала от прислуги, что его высочество только вернулся с тренировки, – оправдалась и поспешила в свою каморку, где за неприметной дверью в стене умостились скромный душ и отдельный туалет.

Хотелось понежиться под струями горячей воды, но время не позволяло. Лека трижды стучала в двери, хотя я не пробыла в уборной и пяти минут. Наскоро ополоснув волосы, высушила их заклинанием. Магия лилась легко, словно не сидела годами в заточении. Жаль, я не могу залечить синяки на груди и коленях – самому себе маг помочь не может. А про отметины от асов и вовсе молчу. Долгие годы браслеты росли вместе со мной, впиваясь в кожу, уродуя ее, оставляя глубокие порезы, ставшие отвратительными шрамами. Мерида поменяла асы только раз, когда у меня открылось кровотечение. Разрывы могли залечить магией, но отец был в разъездах, потому Беки зашила меня вручную.