– Кто вам подобное сказал?

– Твое поведение. Ты ведешь себя, как нетраханая баба.

Я закатила глаза, и, убрав руки под стол, сжала кулаки.

– Вы знаете, как обычно ведут себя нетраханые бабы?

– Я знаю, Кать, как ведут себя траханные бабы. Они мягкие, ласковые, покладистые, готовые принимать мужскую заботу. Ты же напротив.

– Я не принимаю чужую мужскую заботу.

Он прищурился и откинулся спиной на кресло. Мы молча играли в гляделки. Я пыталась понять, к чему он клонит и чего от меня хочет. Он же думал о чем‐то своем. Наверняка гадал, кто меня трахает, в какой позе и сколько. Только я не могла понять, какое ему дело?

– Ладно, ― неожиданно произнес он, ― как там моя дочь? Справляется?

– О, я рада что вы о ней вспомнили. Так необдуманно бросили ее утром на крыльце моего кафе, что я уже испугалась…

– Знаешь, Катерина, иногда женщине стоит лучше помолчать. В данном случае речь о тебе.

Я склонила голову и выгнула правую бровь ошарашенная его словами.

– Вам не кажется, что вы переходите все границы? Мало того, что без моего согласия вы оставляете девочку на практику, так еще и, ворвавшись в мой кабинет, хамите мне.

– Следи за языком, Катя.

– Хм, ладно. Что я не так сказала?

Я вернула руки на стол и сцепила их в замок, пытаясь таким способом совладать с эмоциями. Но получалось плохо, потому что рядом находился Велесов. С ним у меня изначально как‐то не задалось общение. И вряд ли когда‐то мы перейдем на более дружественный тон.

– Я не бросал свою дочь. Ей восемнадцать. Она взрослая девочка для того, чтобы прогуливаться по городу без сопровождения родителей. И взрослая, чтобы проходить практику без моего присутствия.

– Что‐то еще?

– Как у нее дела здесь? Когда я пришел, она была занята и мне не позволили зайти на кухню.

– Вас это удивляет?

– Нет, вызывает восторг, что вы придерживаетесь санитарных норм.

Ну что же, приму это за комплимент.

– Марина ― хорошая девочка, тут я с вами соглашусь. Она приятная, воспитанная, и не хамит мне, ― думаю, намек он уловил. – Вот, кстати, когда вы зашли, у меня в кабинете находилась Тамара, наш кондитер. Она хвалила вашу девочку. У нее явный талант.

– Несомненно.

Кто бы сомневался, что он продолжит язвить, а не поблагодарит за приятные слова.

– Теперь я хочу обсудить данное сотрудничество, Катерина Олеговна.

– О чем вы? ― не до конца понимая его слова, уточнила я, и, нажав кнопку внутренней связи, позвонила на бар. ― Извините, – сказала Велесову, ― Ярослав, принесите нам пожалуйста две чашки кофе.

– Сливки, сахар?

Я посмотрела на Александра, и он медленно при этом внимательно глядя на меня, покачал головой.

– Один с сахаром, другой без.

– Хорошо, Катерина Олеговна.

Отключив связь, я снова откинулась на спинку кресла.

– Так о чем вы говорили? Какое еще сотрудничество, Александр Романович?

– Моя дочь теперь здесь практикуется. И я должен оплатить ее практику.

Я снова выгнула бровь и, сложив руки в замок, поднесла их к губам.

– Вот как… Боюсь огорчить вас, но мы с вами никак не сотрудничаем. Да, ваша дочь на практике, но она работает. Она готовит сладости для наших гостей. И как я говорила ранее, готовит она превосходно. Как бы вы мне не были неприятны, засаживать девочку я не намерена. Она талантливая.

– И тем не менее…

– Так вот, ― перебила его, глядя в темные глаза напоминающие ночной полумрак, ― я буду платить Марине за ее работу. Да не полная ставка, но заработок у нее будет приличный. А по окончанию практики выдам ей справку. Официально, естественно.

Велесов смотрел на меня так, будто пытался разгадать или прочитать мои мысли. Но вряд ли у него это получится. Если он, конечно, не обладает каким‐то даром.