– У тебя обувь прибита к асфальту? – уточняю я, ласково шутя. – Шевели ножками, красивая. – и положив ладонь ей на поясницу, направляю к своему автомобилю.

Неохотно, но поддаётся. Уже можно считать маленьким достижением.

Если папа с Давидом ему так доверяют, значит, можно ведь не опасаться Розанова? У них хорошая чуйка, врага бы сразу определили. А с Игнатом спокойно меня оставляют. Даже нашего водителя Вову подвергли тысячам проверок, прежде, чем его подпустили ко мне близко и позволили контактировать.

А тут «садись, дочка, в машину к Игнату и не трусь». Как не трусить, если он так кровожадно смотрит?

– Вот говнюк. – цедит сквозь зубы Розанов, кидая короткий взгляд на боковое зеркало. Перевожу глаза туда же и замечаю преследующего нас Максима Каюмова. Его спорткар ничуть не отстаёт. Наша машина усиливает ход и я вцепляюсь руками в дверную ручку.

На кой фиг я села к этому Шумахеру?

– Не бойся. Я вожу быстро, но аккуратно.

Это он меня так успокаивает? Да меня в сидение вжало, органы внутри расплющило.

– Остановите, я вызову такси. – наконец, нарушаю своё молчание.

– Я твоё такси. – парирует водитель, медленно сбавляя скорость и цепким взглядом контролируя маршрут Каюмова. – Сейчас избавлюсь от твоего воздыхателя и поедем дальше.

Резкий поворот на обочину и мы тормозим с характерным визгом шин.

– Сиди, не высовывайся. – кидает мне мужчина. Его лицо на секунду становится каменным и он, агрессивно хрустнув шеей, выходит наружу.

Напрягаюсь, предугадывая дальнейшие действия. Розанов зол, а я наслышана, что он не церемонится, бьёт всегда первый и наповал.

Повернув голову назад, прищуриваюсь, пытаясь разглядеть происходящее.

Вижу, как останавливается машина Максима и к ней размашистым шагом шагает Игнат. Распахнув дверь, он вытаскивает скорчившегося мажорчика, хватает за грудки́ и с силой придавливает его к железной поверхности.

Мамочки, это ещё что за разборки?

Жаль, не слышно. Розанов так активно машет кулаком перед носом парня, что речь там должно быть уже надгробная. Ещё чуть-чуть и он свернёт ему шею одним движением ладони.

Что ему сделал Максим? Я, конечно, не имею ничего против – мне Каюмов не понравился от слова совсем, но просто интересно. Это у Игната личная антипатия или приступ ревности? Ворочаюсь на сидении, начиная осознавать – этот человек не видит границ. Мне до тех дам, к которым он привык, как до Пекина по-пластунски, так что ему от меня нужно?? Надо намекнуть Давиду, чтобы держал своего дружка на дальней дистанции. Чует моё сердце, что попустительство в данном случае приведёт к трагическому конфликту. Папа ни за что не согласится отдать меня такому взрослому мужчине. Друг, соратник, защитник – да, но записывать его в моего спутника жизни, супруга и любовника… быстрее на корм рыбам пойдёт.

– Ну вот, теперь нам никто не помешает. – хлопает рядом дверь, впуская дуновение прохладного воздуха, и я, чуть не вскрикнув от испуга, встормошённо, совсем по-ребячьи, выставляю сумку, как защитный щит.

А кто его знает? Может, он на таблетках каких – что не понравится, даст прямо в жбан.

Мужчина вопросительно приподнимает бровь и медленно сканирует моё состояние. От его взгляда мгновенно начинает исходить тяжёлая волна с привкусом металла:

– Твои царапки ни к чему не приведут.

– Кто вам дал право вторгаться в мою личную жизнь, Розанов?? – говорю, сбивчиво дыша, и улавливая скорость, с какой уматывает на своей тачке Каюмов.

– Мне действительно нужно отвечать на этот вопрос или сама догадаешься?

– Вы считаете себя совершенным, Игнат? – не успеваю сдержать бунт в груди. – Думаете, на вас свет клином сошёлся? – слыша, как шумит в ушах кровь, как разносится по венам возбудимость, я от волнения поджимаю пальцы ног, будто это должно замедлить накал.