Парень выпрямляется, и еще до того, как он поворачивается лицом ко мне и Лизе, я с ужасом понимаю, что знаю его. Это тот самый извращенец из туалета!

– Не вижу на нем твоего имени, – насмешливо бросает он.

Кто вообще такой этот тип? Сложен по-спортивному, но в хоккейной команде его точно нет (благодаря Лизе я знаю все составы, включая резерв). В университете я его тоже не замечала, а он, будем откровенны, не из тех, кто легко теряется в толпе. Залетный? Кто-то из друзей Ильи или его партнеров по команде?

– Зато вот тут – его номер. – Одной рукой я тычу в лицо наглецу экран мобильного с открытым приложением такси, а другой дергаю ручку задней пассажирской двери, чтобы усадить Лизу.

– Я с водителем уже договорился.

– Водитель получит от меня единицу и выговор от работодателя, если отменит мой заказ, – бросаю раздраженно.

– Ну в свете такой угрозы… – Парень лезет в карман ветровки и достает несколько стодолларовых купюр.

– Ты вместо того, чтобы так пошло светить валютой, уже давно бы тачку себе вызвал.

– Я телефон дома забыл, – произносит он с неожиданной улыбкой, и я впервые улавливаю в его речи странный акцент. А еще, когда он улыбается, у него на щеках появляются ямочки, которые придают лицу почти мальчишеское очарование.

– Беда, – тяну я, разозлившись на себя за излишнюю наблюдательность. – Придется устраивать свидание с твоей новой подружкой прямо под луной.

– Ой, брось, Никит, – слышу томный щебет девицы за спиной. – Вызови на моем телефоне тачку.

– А она дело говорит, – напоследок смерив наглеца презрительным взглядом, я усаживаюсь рядом с Лизой на заднее сиденье такси и, громко хлопнув дверцей, бросаю водителю раздраженное: – Поехали!

Домой я приезжаю за полночь. Вообще не планировал так задерживаться. Думал, поздравлю ребят из «Кометы», в которой сам играл в детстве, выпью бутылочку пива и вернусь, но то одно, то другое. Спонтанно залетел в ватерклозет с симпатичной девчонкой, потом со знакомыми ребятами пообщался, а перед самым отъездом двоюродная сестра Света ко мне прибилась. Пришлось ее домой подвозить, сделав с таксистом приличный крюк по городу. Надеялся, что в награду хотя бы с отцом по приезде не пересекусь, но и тут не повезло.

Когда я захожу в дом, Сергей Васильевич Любимов собственной персоной восседает в гостиной в компании моего старшего брата Михаила. Первый пускает в воздух сизый дым от кубинской сигары, второй неспешно поигрывает виски в бокале. И оба как по команде замолкают, едва меня завидев. Словно у них на двоих что-то секретное, что меня совершенно не касается.

По хрен. Меня это давно не трогает. Когда-то хотел наладить с ними отношения, убедить, что они ошибаются на мой счет, но потом просто махнул рукой. Смысл долбиться головой о стену? Крепкими родственными узами наша семья никогда не славилась. Так что, если бы не мама, я бы без какого-либо сожаления провел все межсезонье в Штатах.

– Ты рано, – тянет брат насмешливо. – Хоккейные вечеринки в регионах не вставляют?

– И тебе привет, – отвечаю спокойно.

Отец и брат ненавидят хоккей. Точнее, не так. Брат в свое время тоже играл, но сдулся из-за травмы колена, заявив, что этот спорт ему неинтересен в принципе. А я ведь в хоккей пошел вслед за ним. Когда учился в школе и был просто подающим надежды спортсменом, вся семья за меня болела. Но когда пошли серьезные успехи и появились подкрепленные результатами амбиции сделать хоккей делом своей жизни, у отца резко развилась аллергия на этот вид спорта. У брата тот же заразный недуг проявился на фоне моего триумфа на драфте НХЛ. Меня выбрал скаут «Миннесоты» в четвертом раунде, и через полтора года я переехал в США по трехлетнему контракту новичка. Ни брат, ни отец этому рады не были.