— Забирайте своего драчуна, смотрите, чтобы больше никуда не лез, — проворчал он, отступая. — Или хотя бы соизмерял силу.

— Мотя, что случилось? — я попыталась заглянуть ему в глаза, один из которых стремительно заплывал.

— Этот ханыга выбросил бычок на землю, а не в урну. И я сделал ему замечание, — пробурчал Матвей.

— Ну что ты за человек? Не мог промолчать? Видел же, что пьяный, — я вздохнула и попыталась дотронуться до его разбитой губы, но брат, поморщившись, отшатнулся. И тут же качнулся, чуть не теряя равновесие.

— Поехали в больницу, — к нам подошел Кирилл. — Надо проверить, чтобы не было сотрясения. И губу не мешало бы зашить.

— А может не надо? — попытался возразить Мотя.

Но я его тут же осекла:

— Надо!

— Вы идите в машину, я пока закрою счет, — сказал Кир, отдавая мне ключи от машины.

— Идем, мое несчастье, — я взяла Матвея под локоть и повела к машине, благо, стоянка была совсем рядом.

Брат продолжал сопротивляться моей заботе и что-то ворчал себе под нос. Я усадила его на заднее сиденье, дала влажную салфетку, чтобы вытер кровь, и стала ждать Кирилла. Мысли плясали с одной темы на другую, но все были полны тревоги.

Кир вернулся быстро, за ним шел официант с контейнером, где лежал торт, и букетом моих цветов. Все это тоже было сгружено сзади рядом с Мотей, и Кирилл наконец сел за руль.

— Но ты ведь выпил шампанского, — напомнила я с опаской.

— Увы, но полбокала, — ответил Кирилл и достал из бардачка алкометр. — Почти норма. Пока доедем, и это выветрится, — успокоил он меня. — Думаю, проблем не будет.

— Ты знаешь, где ближайший травмпункт? — спросила я.

— Сейчас найдем, — и он включил навигатор. — Смотри, как раз не так далеко. Через минут двадцать будем. Как раз и пробок уже нет…

— Как ты, герой? — поинтересовался Кирилл уже у Матвея, когда мы отъехала. — Голова не кружится, не тошнит?

— Нет, — нехотя ответил тот.

— Это хорошо… А все остальное заживет.

— Да он уже знает, не первый раз лезет в драку, моралист, — я покачала головой. — Вот вечно ему надо больше всех…

— Я за правду и справедливость, — отозвался Матвей, держась за челюсть.

— Ну, это похвально, что за правду, — усмехнулся Кирилл. — Мне это знакомо… Проезжали… В молодости. И Гоша тоже.

— Про Гошу я в курсе! Тот еще заводила! А я вот никогда не понимала, зачем вообще лезть в драку? — возмутилась я. — Любой конфликт можно решить словами. Переговорами.

— Не всегда, — ответили мужчины одновременно, затем переглянулись в зеркале заднего вида, усмехаясь друг другу.

— Умолкаю, — произнесла я, отворачиваясь к окну.

В травмпункте пришлось отсидеть еще очередь, прежде чем Матвея приняли и повели на обследование. Мы с Кириллом снова остались одни.

— Ничего, с возрастом у него это пройдет, — сказал мне Кирилл. И вдруг накрыл мою ладонь своей.

От этого прикосновения по коже в разные стороны разбежались маленькие электрические разряды, а сердце на миг замерло. Я разозлилась на себя: совсем неуместная и несвоевременная реакция. Но руку не убрала.

— А вообще, парень хороший вырос. Правильный, — продолжил Кирилл. — Таких сейчас мало. Не волнуйся, потом научится решать вопросы не только кулаками, но и словами. Через рот.

Я на это усмехнулась.

— Спасибо, — сказала потом.

— За что? — он удивился.

— За поддержку.

Кирилл хмыкнул:

— Вообще-то, я теперь твой муж.

— Кстати, — вспомнила я, переводя тему, — торт и цветы можно было не забирать.

— Чего это добру пропадать? — Кирилл на это ухмыльнулся.

Из кабинета врача наконец вышел хмурый Мотя, с зашитой губой и пластырем на лбу.

— Уже все? — подскочила я.