Киваю, и она открывает журнал. Прекрасно, ведь за несколько минут, мне удалось выдавить только приветствие. Чувствую себя рыбкой, способной только открывать рот и глотать кислород.

– Раздевайся до пояса, будем смотреть, – улыбается она, указывая в сторону кушетки.

Делаю всё под забвением или гипнозом. Вероятно, если указать мне на край крыши, я сигану вниз лишь по одной просьбе. Вряд ли я когда-нибудь так волновалась. Дрожу не только внешне, но и внутри. Если это происходит сейчас, то что будет со мной, когда придётся сесть за стол переговоров и посмотреть в глаза Джареда. Я в ужасе и панике.

– Волнуешься? – спрашивает женщина, занимая кресло у компьютера. – Думаю, что тебе тоже будет интересно посмотреть.

Прямо перед глазами загорается экран с чёрной картинкой, и я вздрагиваю, как от резкой вспышки света. Всё как было несколько недель назад: гель, устройство на моём животе рисует круги, непонятные картинки на экране. Воздух вылетает из грудной клетки, когда вижу и понимаю, что смотрю на свой комочек. Это та самая жизнь внутри меня. То, что скоро станет и уже растёт будущим человеком. Эмоции переполняют, благодаря чему едва сдерживаю слёзы. Я слышу не щелчки, которые делает женщина, перемещая датчик в разные стороны, а грохот собственного сердца в ушах.

– Они прекрасно себя чувствуют.

Как только слова слетают с её губ, я едва не издаю писк то ли ужаса, то ли радости.

– Они?

– Да, – кивает она. – Малыши близнецы.

Больше не держусь, позволяю эмоциям взять верх. Слёзы тут же проскальзывают по щекам, и мне с трудом удаётся ловить их дрожжами руками, иначе выйду отсюда без глаз.

– Мои поздравления. Можете поздравить папу.

Силой выдавливаю улыбку и киваю.

Я боюсь, что Джаред придёт в ужас из-за одного ребёнка в таком возрасте, а тут их будет сразу парочка. Я вот-вот рухну и потеряю сознание. Господи, лучше бы так оно и было. Я хочу открыть глаза и понять, что это всего лишь сон, который перескажу Джареду, и мы вместе посмеёмся за завтраком. Вероятно, теперь не до смеха, потому что это вовсе не сон. Это наша реальность и наши пренебрежения, которые вышли боком.

– Хотите послушать их сердечки?

– А уже можно? – всхлипываю я.

– Конечно. Сердцебиение можно услышать с пятой надели, а у нас уже семь.

Новая волна дрожи накрывает с головой, как только до ушей доносится быстрый стук двух сердечек. И теперь я почти уверена, что выйду отсюда слепой и опухшей. Тяжело признавать, но я больше не думаю о мнении Джареда. Слушая сердечный ритм, я думаю только о том, как уже люблю их; как всё смогло поменяться только благодаря тому, что увидела очертания на экране и послушала первые звуки.

Из кабинета выхожу со слезами и той самой глупой улыбкой на лице, с которой тут бродят беременные. Мне чудом удаётся покинуть клинику, пребывая где-то далеко за пределами реальности. Пару раз даже спотыкаюсь на ровном месте, потому что не способна взглянуть под ноги. Путь перед глазами размытый. Я видела своих малышей, и теперь мысль об аборте становится до тошноты невыносимой. Ради них, я готова на всё. Мои девочки или мальчики будут самыми счастливыми. Я приложу все силы ради них, даже если останусь одна.

Я не возвращаюсь домой. Я прихожу туда, куда люблю приходить: на набережную. После эмоционального потрясения, мне необходимо прийти в себя, и я всегда делала это тут. Во Флориде, я шла на пляж, в Нью-Йорке тоже прихожу к воде, как будто она способна заглушить и унять вспыхнувшие эмоции, подобные стихии огня.

Домой возвращаюсь только к вечеру и только благодаря звонку Джареда, голос которого обеспокоенный и слишком тревожный. К счастью, ничего не случилось, это лишняя обеспокоенность из-за моего непонятного местоположения, ведь за собственными мыслями, я не слышала поступление нескольких сообщений, а таких было семь. Я не слышала даже звонок Алекс, только когда телефон начал истошно вопить благодаря звонку Джареда, а после ещё получая несколько гневных сообщений от него же, я словно почувствовала нагнетавшуюся обстановку в его голове. Я пообещала вернуться как можно скорей, и по пути не стала отказывать себе во вредностях из фаст фуда.