Ее тонкие пальцы скользят по моим волосам и когда я прикусываю ее сосок, она тянет за кончики и в этот момент с ее губ слетает самый развратный звук из всех, что я когда-либо слышал. Этот стон проходит сквозь меня и посылает высоковольтные разряды по венам заставляя изнывать от нестерпимого желания.

Я продолжаю неистово пожирать ее грудь, но из-за того что мы все еще находимся в воде, она скользит по мне вниз и приземляется аккурат на напряженный до предела член. Ее глаза расширяются, будто она… твою мать! Не будто. Нихрена не будто. Она ведь действительно, впервые в жизни почувствовала мужской член под собой.

Я, конечно, мудак редкостный, но все-таки не до такой степени… С трудом отрываю ее от себя и пытаясь не обращать внимание на ноющую боль в паху, говорю:

– Извини. Я не…, – замолкаю, понимая, что язык не поворачивается соврать, что я не хотел. Хотел еще как, до сих пор хочу. – Мне не стоило.

– Да, – она отводит взгляд, торопливо натягивает красный лиф и дрожащими пальцами пытается завязать его на шее. Припухшие губы при этом подрагивают и я не могу удержаться. Хватаю ее за запястье, снова притягиваю к себе и в самое ухо говорю:

– Ты невероятно красивая, Принцесска. Такая сексуальная и притягательная. Но мне не стоило… Прости.

Она вырывает свою руку и решительно взбирается по лесенке. Подхватывает свой халат и уже у двери спохватывается:

– Пойдем, проведу тебя чтобы охрана не заметила.

– Сколько??? – мне кажется я неверно расслышала, потому что не может кольцо от Тиффани за почти миллион рублей стоить такие копейки в ломбарде.

– Десять тысяч, – с грустью повторяет Динара. – Я сама в шоке. Я пыталась выбить больше, но чувак был непреклонен.

– Но у тебя был паспорт изделия, – возражаю я. – Он же видел его изначальную стоимость!

– Он сказал, что не уверен, что я его не подделала, – в глазах подруги стоят слезы и я делаю глубокий вдох чтобы успокоиться. Она не виновата, что ей попался такой болван в ломбарде. Просто когда я ей давала это кольцо, была уверена, что сумма, которую она с него выручит полностью покроет расходы на поездку в Бельгию.

Сейчас же я мысленно делаю подсчеты в уме пытаясь прикинуть сколько еще понадобится продать моих украшений чтобы хотя бы билеты купить и прихожу к очень неутешительному выводу.

– Нам нужен новый план, – заявляю после этих удручающих расчетов. Украшений у меня, конечно, много и я не зарабатывала на них потом и кровью, но у меня просто не поднимется рука распродавать их за такой бесценок. Какими бы ни были мои отношения с отцом, который за них платил, но поступать так как минимум кощунственно.

– Я могу попробовать другой ломбард, – предлагает она. – Я просто… мне было немного неловко заходить в несколько сразу. Может зря я согласилась так сразу? Надо было попробовать разные.

– Я понимаю, – обнимаю подругу желая поскорее закончить этот разговор. Представляю каково ей было… Я бы, наверное, сгорела от стыда если бы мне пришлось торговаться с кем-то, вообще не представляю как вести себя в подобных ситуациях.

– Давай я позвоню Алене. Уже неделя прошла как мама ее наказала, может ей вернули карты.

Динара едва заметно кивает, но выглядит все еще расстроенной и смущенной.

– Какие люди, – весело щебечет в трубку подруга. – Как дела, Крейтор?

– Привет, – даже несмотря на то, что Алена меня не видит, я не могу сдержать улыбку. Она законченный оптимист и никогда не унывает, я же на ее фоне обычно как угрюмый эмо. Вот и сейчас, мама ее наказала, но вместо того чтобы всю неделю ныть об этой вселенской несправедливости, она преспокойненько продолжала радоваться жизни. – Как там Анна Николаевна? Все еще серчает или уже сменила гнев на милость?