— Эй, молодежь, — мы подскакиваем от резкого окрика. В проходе стоит техничка с ведром в руках. Когда она здесь появилась, никто не заметил. — Вы чего во время урока разборки устроили? Вот я вам!

Она замахивается шваброй. Сашка хватает сумку и срывается с места, пробегает мимо нас. Влад ставит подножку, но тот ловко перескакивает ее, делает ручкой и вылетает в рекреацию. Я вижу, как он вприпрыжку несется по ней, и умираю от стыда, обиды и злости.

— Я пошел, — машет мне рукой Влад и, завернув за спину технички, корчит расстроенную рожу.

Я лишь слабо шевелю пальцами.

— Ты девка, того, будь поосторожней с молодыми жеребцами, не позорь родителей. А этим… лишь подавай, да побольше, — посылает мне напутствие техничка и входит в туалет.

Мне от ее слов совсем становится дурно. А если отцу или матери доложит?

Все пропала!

Тогда наступит мой личный Армагеддон.

— Ты где шаталась? — спрашивает встревоженная Ритка.

— Да так.

Кое-как доделываю контрольную. Последний ответ вообще записать не могу: пальцы дрожат. Ручка падает на пол, я даже не замечаю, смотрю в одну точку. Что за день такой? Ритка косится на меня, но протягивает свою.

— Рассказывай! — пристает на перемене она и тащит к дальнему диванчику, который как раз свободен.

— Рит, отстань! — отбрыкиваюсь я. — Я прийти в себя еще не могу, трясет.

— Давай, поговорим, легче будет.

Ритка — моя подруга с начальной школы. Мы, что называется, не разлей вода, и горестями, и радостями делимся, не раздумывая. Но после нашего с Владом фиктивного расставания я не рассказываю об отношениях даже ей: еще проболтается случайно. Тем более, что, как мне кажется, она увидела в этом надежду для себя.

И вот теперь нас застукал Макаров, не смысла скрываться. Он наверняка растрезвонит всему классу и даже параллели.

Какой кошмар!

Хватаюсь за голову! Глубоко вздыхаю.

— Да понимаешь…

Рассказываю ей бегло о случившемся. На подружку не гляжу, стыдно. Она слушает и молчит. Вопросы не задает, комментарии не отбрасывает. Молчит! И это так странно, что застреваю на полуслове и смотрю на нее.

Взгляд Ритки блуждает по коридору, а лицо такое, будто она вот-вот заплачет. Пауза затягивается, подруга явно в своих мыслях. От звука звонка на урок Ритка вздрагивает и поворачивается ко мне.

— А дальше, что? Что вы сделали?

— Н-ничего. А должны?

— Ну, ты же сказала, что Влад приставал к тебе.

— Ты вообще слушала меня, Рит? — мелькаю ладонью перед ее лицом. — Приди в себя! Мы были в женском туалете, и нас чуть не застукала моя мама по доносу математички. Сечешь?

— С-секу.

— А теперь ты скажи мне, в честь какого рожна Пифа позвонила моей маме?

Ритка смотрит на меня пустым взглядом, ее мысли где-то далеко. Да что со всеми сегодня такое? Сговорились, что ли, чтобы испортить мне жизнь? Судорожно вздыхаю.

Наконец подруга расцепляет плотно сжатые губы:

— А я знаю?

— Все во время урока выходят в туалет, так?

— Так.

— И ни о ком ни разу не сообщали родителям, так?

— Так. Стоп! Поправочка, — Ритка наконец-то начинает соображать. — Твои родители рядом, разыскивать не надо. Может, ты слишком долго отсутствовала.

— Долго? — всем телом разворачиваюсь к Ритке. — Влад вышел из класса раньше меня. А за нами и Макаров смылся. Их предкам не позвонили, а мою маму вызвали.

— Загадка.

Рита пожимает плечами и встает. А я чувствую, как глухое раздражение поднимается в груди. И зачем поделилась с подругой? Легче точно не стало.

— Домой вместе идем? — спрашиваю ее.

— У меня дела, — обдает холодом она.

И все! Финита ля комедия!

За весь день Ритка больше ни разу не повернулась ко мне, ни о чем не спросила, будто я ее своей историей обидела, все сидела в телефоне и с кем-то переписывалась. А когда я попыталась заглянуть через плечо, дернула им так, что чуть по подбородку мне не заехала.